Анатолий Терещенко - Отряды зафронтовой заброски

Память хранит все, что совершил человек. Пока жива память — человек с нами. Место среди людей всегда дорогого стоило.

Переданные материалы — это и есть благодарная память о человеческом достоинстве и их нечего «секретить» или «забывать». Таким материалам не место в архивной пыли. Только на примерах героев из прошлого могут появиться герои в будущем. О том, что знали авторы о Зориче и что рассказал нам сын известного чекиста-разведчика и пойдет речь в главе данной книги. Она посвящена герою, который заслужил своим ратным трудом, чтобы писать его с заглавной буквы. Герой заслужил Героя страны, которой, к сожалению, сегодня уже нет.

Александр Пантелеймонович Святогоров — герой нашего повествования жил в созидательный период страны. То было время государственного переустройства в экономике: создания коллективных хозяйств и индустриализации страны. Сегодняшние писатели, журналисты и некоторые политики, правда, подвергают критике эти события, но у истории нет сослагательного наклонения. Мы его можем только оценивать с позиций сегодняшнего дня и нередко ошибаемся. Нужно помнить, какая Россия осталась после событий Первой мировой войны, двух революций и общегражданской бойни. Выжить страна могла только с применением такого волевого пути. Но авторы солидарны и с теми, кто отвергает репрессивные методы, считая их средневековьем.

В одном из интервью В. В. Путин признался:

«Все мы хорошо знаем, что 1937 год хоть и считается пиком репрессий, этот год был хорошо подготовлен предыдущими годами жестокости − достаточно вспомнить расстрелы заложников в годы гражданской войны, уничтожение целых сословий, духовенства. Раскулачивания крестьян, уничтожение казачества. Такие трагедии повторялись в истории человечества не однажды. Это случалось тогда, когда привлекательные на первый взгляд, но пустые идеалы ставились выше основной ценности, ценности человеческой жизни, прав и свобод человека…

Уничтожены были и сосланы в лагеря, расстреляны, замучены сотни тысяч, миллионы человек. Причем это были люди со своим собственным мнением, люди, которые не боялись его высказывать. Это цвет нации… И мы, конечно, долгие годы, до сих пор ощущаем эту трагедию на себе».

То время называют Временем воспитания человека в коллективе и через коллектив. Рабочие и крестьяне, учителя и инженеры — труженики были в почете. Страна, которая нуждалась в грамотных специалистах, звенела от песен и гудела в маршах. Плакаты призывали: «Молодежь, — на самолеты! Молодежь, — осваивай паровозы! Молодежь, — учись! В знаниях — сила!..» И так далее.

Песня-марш «Всё выше…», рожденная в Киеве и ставшая в 1933 году официальным маршем Военно-Воздушных Сил СССР, звучала в тридцатые годы по всей стране. Она действительно олицетворяла чаянья молодежи «сказку сделать былью»:

А припев песни-марша даже как-то успокаивал людей — самолеты наши все лучше и лучше, а все наши границы — на замке.

Это были годы индустриального ренессанса страны, ее переоснащения с вектором тяжелого, порой трагичного ухода от единоличных хозяйств с «сохой» в сторону развития коллективных хозяйств, отечественной промышленности и начала урбанизации. Сельская молодежь почувствовала приятный вкус города.

Само время, сама судьба подсказывала — надо учиться!

Александр понимал, что ему необходимо овладеть каким-либо ремеслом, освоить конкретную специальность, а потом идти трудиться. Образно говоря, — садиться на свой хлеб, становясь тем самым самостоятельным. На всю жизнь ему запомнились слова классного руководителя, который любил повторять: согласного судьба ведет, несогласного тащит насильно.

После окончания семи классов, что по тем временам было солидной образовательной подготовкой, ведь многие заканчивали только начальную школу и шли на работу или на службу, Саша решил пойти учиться дальше.

Он успешно сдал вступительные экзамены и поступил в Харьковский селикатно-шамотный техникум. Учился легко и весело, потому что с желанием воспринимал умственную гимнастику, а ведь желание — отец мысли. Именно в желании выражается сущность человека, который считает, что оно есть потребность иметь то, чего нет, но что должно обязательно быть. Не было знаний, а их нужно было обязательно иметь для плодотворной работы в будущем и вообще для жизни в дальнейшем.

Наступал, нет, скорее наползал черной тучей, трагический по последствиям 1932 год… Несмотря на достижения в области индустриализации страны, коллективное сельское хозяйство подвело селян своей неорганизованностью и лицемерием со стороны, в первую очередь, властей, непонимающих, как лучше организовать крестьянскую массу.

1932 год — один из самых голодных годов в стране. Не обошла эта беда и его родину — Украину, которую он любил и которой гордился — республика занимала второе место в Союзе по концентрации промышленного производства после России. Ради объективности надо признаться, что это было время недорода из-за засухи и непродуманной, мягко говоря, политики верхов при планировании экономического развития. Голод наступал стремительно и масштабно. Вымирали целыми семьями на Украине и в Поволжье, на Кубани и в Казахстане, Сибири и на Дальнем Востоке, и даже в некоторых центральных черноземных областях России, где плодородная земля, казалось, должна была быть щедрой…

Воронежские черноземы тоже подвели — засуха, а не люди собирала урожай, что обернулось потом людским мором. Земля пожирала людей.

Поиском виновников голодомора на Украине озабочены в основном русофобы. Они винят в этом зле исключительно уже даже не сталинский режим, а нынешних россиян и их руководство. Вот, до чего можно договориться в запальчивой русофобской злобе!

И автору вспомнились слова совсем не лояльно настроенного к Москве украинца — Павла Скоропадского:

«Разница между мною и украинскими кругами та, что последние, любя Украину, ненавидят Россию, у меня этой ненависти нет. Во всем этом гнете, который так резко был проявлен Россией (разумеется, царской. — Авт.) по отношению ко всему украинскому народу, нельзя обвинять русский народ. Это было система правления».

Страшно то, что целенаправленные глупости и подлости против единства славянских народов и православия Збигнева Бжезинского, Джеймса Мейса, Роберта Конквиста и им подобных тиражируют современные недобросовестные историки, давая пищу таким же политикам. Лживых историков, когда-то сказал великий Сервантес, следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков. Но не будем углубляться в эту проблему — это тема большого и глубокого исследования ждет честных историков в будущем…