Владимир Коновалов - Подвиг «Алмаза»

— Черное море — украинское море. Почти все мы, матросы — украинцы, поэтому и флот наш должен быть украинским,— вторил ему трюмный старшина Архип Дармограй-Вечерка.

И тотчас вспыхивала жаркая перепалка, едва не доходившая до потасовки.

На «Алмазе» была небольшая, но довольно спаянная группа националистически настроенных матросов. Кроме Безуха и Дармограя-Вечерки, в нее входили марсовый Игнат Табакарь, писарь Василий Чубко, матрос Степан Терлецкий и другие. Их поддерживал и снабжал литературой младший механик Максим Церковный. Оставаясь все время в меньшинстве, они тем не менее настойчиво добивались, чтобы вопрос о «самоопределении» «Алмаза» поставили на голосование команды.

В то время были корабли, на которых в течение недели поднимался то красный, то желто-голубой флаг. А на некоторых судах флотилии часть матросов вообще бросила службу и разъехалась по домам, В ноябре при комиссариате Центральной рады подполковник Поплавко создал большую группу агитаторов специально для вербовки матросов на свою сторону. Националисты действовали не только на кораблях, но и на улицах Одессы, в зрелищных и других общественных местах. Однако успеха они, как правило, не имели, хотя и пытались играть на национальных чувствах матросов-украинцев.

Вот характерный эпизод.

Однажды к группе матросов на Дерибасовской улице подошли шикарно одетые мужчина и дама. Вместо обычных тогда красных бантов у них были приколоты к пальто небольшие желто-голубые ленты. Матрос Никита Боровский спросил, что эти ленты означают.

— Это — символ борьбы за самостийную, независимую Украину,— охотно пояснила дама.— Вы ведь тоже, очевидно, украинец? Какой губернии?

— Екатеринославской, но в нашем селе живут и великороссы. Они называют нас хохлами.

— Видите, они насмехаются даже над принадлежностью к украинской нации! — вступил в разговор мужчина.— С этим надо покончить. Все украинцы должны объединиться и добиваться независимости неньки-Украины.

— Да, но среди нашего брата-украинца есть и помещики, и капиталисты, и кулаки,— возразил Боровский.— А я рабочий. Зачем же мне объединяться с угнетателями?

— Что вы, среди украинцев нет угнетателей! — замахала пухлыми руками дама.— Наши помещики не угнетатели, а народные вожди, они борются за освобождение украинского народа.

— Вот оно как! — удивился матрос.— Но я в своем селе батрачил у помещика-украинца, брат мой работал у кулака-украинца. У них были сотни десятин земли, целые табуны коней и худобы, а у нашей семьи даже коровы не было. А вы говорите все украинцы — братья! Бывайте здоровеньки!

Получив сообщение о том, что объединенное собрание одесских Советов приняло решение о посылке против Каледина вооруженных отрядов, Центральная рада предприняла с помощью своих местных органов и воинских частей попытку разоружить Красную гвардию и полностью захватить власть в Одессе в свои руки.

На рассвете 1 декабря в район Городского театра были стянуты пехотные гайдамацкие части. Гайдамацкий штаб, помещавшийся рядом с театром, в Английском клубе, был окружен бронеавтомобилями. Одна из гайдамацких частей расположилась в районе вокзала, другие заняли позиции на стыке улицы Софиевской и Нарышкинского спуска, у Сенной площади и возле Привозного рынка. Националисты установили усиленные караулы на Николаевском бульваре, на Пушкинской и других центральных улицах. Командование националистов рассчитывало отрезать центр города от рабочих окраин — Пересыпи и Молдаванки, изолировать штаб Красной гвардии, помещавшийся на Торговой улице.

На Николаевском бульваре гайдамаки около 8 часов утра остановили автомобиль с красногвардейцами и разоружили их. У городской думы они попробовали разоружить другой отряд Красной гвардии, но встретили сопротивление. В перестрелке один красногвардеец был ранен.

В 10 часов утра раздавались выстрелы в районе Пале-Рояля.

Решив выяснить обстановку, начальник штаба Красной гвардии М. Кангун в полдень сел в автомобиль и поехал по городу. Возле штаба Одесской рады гайдамаки пытались задержать Кангуна, но автомобиль увеличил скорость. Посланной вдогонку пулеметной очередью Кангун был убит.

Вскоре началась перестрелка на Пересыпи, Привозе и на 3-й станции Большого Фонтана. Вслед за этим гайдамаки открыли пулеметный огонь у вокзала и на Куликовом поле. В городе стали закрываться магазины и учреждения, остановилось трамвайное движение.

Чтобы сорвать гайдамацкую авантюру, большевики, входившие в Одесский Совет и Румчерод, предложили срочно создать штаб по оказанию сопротивления войскам Центральной рады. В середине дня революционный штаб был организован, в него вошли Григорий Ачканов, Макар Чижиков, Иван Шерстобитов, матрос Михаил Скобелев, солдат Дмитрий Гурьев и другие. Местопребывание штаба было установлено на «Алмазе». Судовой комитет крейсера внес предложение сформировать объединенные отряды моряков и красногвардейцев и сообща разгромить гайдамацкие войска. Однако большинство членов революционного штаба не без оснований считало, что красногвардейские отряды еще не подготовлены к такому выступлению. Чтобы гайдамаки не смогли разоружить Красную гвардию, штаб принял решение перевести красногвардейские отряды в порт и на Пересыпь.

Революционный штаб провел на «Алмазе» совещание руководителей Красной гвардии, председателей судовых комитетов «Алмаза», «Синопа», «Ростислава», миноносцев «Зоркого» и «Жаркого» и представителей революционных воинских частей. От Красной гвардии присутствовали М. Чижиков, С. Соколов, В. Стародубенко. П. Харламб, П. Путный, В. Свидерский. Участники совещания осудили провокационные действия Центральной рады и заявили, что Красная гвардия и военные моряки встанут на защиту «революционного пролетариата от посягательств контрреволюции». {31} 31 «Голос пролетария», 20 декабря 1917 г.

Команды линкоров «Синоп» и «Ростислав» выступили с заявлениями, в которых потребовали от буржуазных националистов немедленно прекратить вооруженное выступление. Моряки писали, что, если понадобится, они примут крайние меры, «вплоть до стрельбы против нарушителей порядка, выступивших с оружием на улицу». {32} 32 «Солдатская мысль», 5 декабря 1917 г.

Решительная и непреклонная позиция, занятая военными моряками «Алмаза», «Синопа», «Ростислава» и революционными частями Одесского гарнизона, отрезвляюще подействовала на Войсковую и Морскую рады. Гайдамаки были возвращены в казармы.

Потерпев неудачу с вооруженным захватом власти, представители Центральной рады стали на путь маневрирования и соглашательских комбинаций. В 6 часов вечера 1 декабря в Воронцовском дворце состоялось экстренное совместное заседание президиумов Советов рабочих, солдатских, матросских и крестьянских депутатов вместе с представителями Центральной рады, соглашательских партий, Румчерода и общегородского большевистского комитета. Обсудив происшедшие днем события, участники заседания решили создать новый руководящий орган — Временный объединенный комитет для достижения соглашения об организации единой власти в городе. В комитет вошли три большевика — Леонид Рузер, капитан Сергей Власьев, морской офицер Василий Золотухин и три представителя Центральной рады — проф. Чеховский, офицеры Вербицкий и Кущ. Было выпущено воззвание. «Комитет всех Советов и Рады,— говорилось в нем,— призывает всех граждан, и военных и невоенных, к мирному труду и спокойствию. Знайте, что в настоящее время между Советами и украинскими революционными организациями [16] т. е. местными органами Центральной рады. достигнуто соглашение о создании в Одессе единой власти». {33} 33 ЦГАОР УССР, ф. 3156, оп. 1, д. 69, л. 94.