Я Георгиади - Приговор народа

Проклятые выродки! Ваши руки в крови этого рабочего!

В 1933 году мне вместе с моей комсомольской бригадой удалось установить европейские рекорды по проплаву шихты. Но теперь понятно, почему руководство Уралсредмеди, возглавлявшееся вредителем Колегаевым, работавшим по указке Троцкого и Пятакова, никак не поддержало нас в борьбе за высокую производительность труда.

Мерзким изменникам не у кого искать сочувствия. Взрывая шахту в Кемерове, устраивая железнодорожные катастрофы, они думали озлобить народ против советского правительства. Слепцы! Злоба народа обрушивается на их подлые головы.

Для них жизнь рабочих не стоила копейки. И Радек, три месяца упорствовавший, не желавший выдавать «своих», как и его сообщники, был готов утопить в крови миллионы рабочих.

Пятаков, Радек и компания не могли не чувствовать силу нашей родины, ее растущее могущество. Они признались на процессе, что их хозяин — господин Троцкий — недооценивал силу Красной Армии. Они и сами недооценивали великую силу советского трудового народа, руководимого большевистской партией.

Они уже не увидят, но они не могут не чувствовать, мерзавцы, что в ответ на их вредительские действия мы, рабочие-стахановцы, отдадим все силы родине и под руководствам нашей партии добьемся нового, небывалого подъема производительности труда.

Я хорошо знаком со старым железнодорожником-орденоносцем товарищем Соломниковым. Вместе с ним мы ходим на процесс. У меня и у него, как и у всех, сжимаются кулаки и сердце полно ненависти к врагам народа.

Мы уверены, что наш советский суд выполнит волю народа и его приговор будет кратким: уничтожить гадов!

Н. В. Лобоцевич, мастер Кировоградского медеплавильного завода

«Комсомольская правда» 26/I 1937 г.

Вот уже третий день я сижу на процессе антисоветского центра и слушаю допрос подсудимых — подлых изменников родины. С каждым новым допросам все больше убеждаешься, какие это негодяи, какие это подлые агенты фашизма!

Пятаков, Радек, Шестов и другие цинично, с издевкой говорили о том, что надо вызывать возмущение у рабочего класса против советского правительства. Они говорили, что надо вредить, отравлять рабочих, делать так, чтобы подорвать у рабочих доверие к партии, к правительству. Жалкие, презренные негодяи, на что они надеялись? Неужели они думали, что рабочий класс не раскусит их политику, не ударит их по рукам?

Тяжело и обидно мне, старому питерскому рабочему, перенесшему все тяжести и все невзгоды жизни в царское время, слушать их издевки над рабочим классом. Мне 65 лет. 50 лет я работаю кузнецом, из них 38 лет на Кировском заводе. Уж я-то хорошо знаю, как изменился рабочий класс нашей страны, как он вырос культурно и политически, какой могучей силой стал он в нашей стране!

Никогда не удастся ни троцкистским бандитам, ни агентам иностранных разведок, никому не удастся заставить нас свернуть с социалистического пути. Мы живем, мы растем, мы набираем силы с каждым днем, с каждым часом!

Иван Николаевич Бобин, бригадир кузнечного цеха Кировского завода в Ленинграде

«Правда» 26/I 1937 г.

Сегодня мы, делегаты XVII Всероссийского Съезда Советов от Западной Сибири — шахтеры, учителя, ученые, партийные работники, слушали на процессе показания бандитов-террористов, презренных троцкистов, орудовавших в нашем крае. Болью и гневом, ненавистью и презрением наполнялись наши сердца, когда мы слушали показания Дробниса, Богуславского, Муралова, Шестова… Их преступная деятельность протекала в нашем крае, в котором выросли гиганты индустрии социализма. Грязные лапы агентов гестапо протянулись к нашим жилищам, нашим шахтам, к нашим заводам.

Изо дня в день троцкистские бандиты делали свое подлое дело — отравляли стахановцев, убивали честных инженеров, грабили и присваивали себе государственные деньги, снабжали германскую разведку важными сведениями. Изо дня в день эти негодяи — Шестов, Муралов, Дробнис, Богуславский, Строилов и другие — изменяли родине, работали на пользу капитализма.

Тяжело и больно было слушать нам, когда негодяй Шестов рассказывал о том, как он вместе с германскими агентами устраивал поджоги в шахтах, газами отравлял рабочих. Это они, диверсанты и шпионы, готовили искушение на тов. Молотова, которое, к счастью, было предотвращено. С палаческим спокойствием и хладнокровием Шестов рассказывает, как наши шахтерские дети погибли от динамита троцкистской банды. Кровь наших детей, безвременно погибших, кровь шахтеров, отравленных газами, кровь инженера, убитого диверсантами, — кровь наших братьев и сестер взывает о мщении. Никогда не изгладятся из памяти народа гнусные деяния троцкистской банды!

Нет слов выразить шину ненависть и презрение к жалким щенкам фашизма, предателям нашей социалистической родины, гнусным убийцам Сергея Мироновича Кирова. Им, трижды презренным троцкистам, мало оказалось пролитой крови рабочих, детей, красноармейцев, — бандиты усиленно готовились к новым кровопролитиям… Но бешеные псы фашизма жестоко ошиблись в своих расчетах. Их ставка на возврат капитализма бита, враги предстали перед лицом пролетарского суда.

Мы, делегаты XVII Всероссийского Съезда Советов от Западно-Сибирского края, присутствующие на судебном процессе троцкистского центра, от имени всех трудящихся нашего края требуем от Верховного Суда СССР расстрелять изменников родины.

Мы заявляем, что отныне будем еще зорче охранять нашу родину и беречь, как зеницу ока, любимых руководителей партии и правительства. Ничто не остановит нашего движения вперед, к новым победам!

В. В. Печень, шахтер Анжерских копей, X. Гульмутдинов, забойщик (Кемерово), С. А. Адамов, профессор Томского мединститута, А. П. Удалова, учительница школы, Слуева, колхозница, Л. Рудакова, машинист Барнаульского меланжевого комбината, Махнева, старшая стрелочница станции Белово, М. Максимов, председатель Косихинского райисполкома, Палаткина (Новосибирск), Г. Салахутдинов, мастер (Новосибирск)

«Правда» 26/I 1937 г.

Четыре дня я присутствую на процессе фашистско-троцкистской банды убийц и предателей родины. Четыре дня бушует в груди ненависть к этим гадам, к этим лютым врагам народа.

В зале рядом со мной сидят рабочие, колхозники, почетные люди нашей; родины — орденоносцы. Люди сжимают в гневе кулаки. Трудно передать чувства негодования и омерзения, которыми охвачены все сидящие в зале труженики.

Вчера суд допрашивал одного из главарей остервенелой шайки убийц, верного агента японской разведки Лившица. Мне невыносимо тяжело было слушать спокойные показания этого фашистского хищника. Я ведь сама воспитывалась в семье железнодорожника. Мой отец был долгие годы машинистом, а дед — кузнецом на транспорте. Я знаю, как любят железнодорожники транспорт, с каким трудом советская власть поднимала великую железнодорожную державу. И вот пришли они, подлые изменники родины, вползли на животах, как ядовитые змеи, во все щели социалистического транспорта и вредили, устраивали крушения, убивали наших дорогих бойцов Рабоче-Крестьянской Красной Армии.