Я Георгиади - Приговор народа

Никогда еще фашизм не подползал так близко к нашим дверям.

Что заставляло их быть откровенными на этом процессе?

Желание казаться себе и другим политиками, политическими деятелями, хоть немного приподнять себя языком и фактами организации над омерзительным смыслом всего ими совершенного.

Это не удавалось. Поразительное убожество, зловещая безграмотность были в их политических лозунгах. «Эра бонапартизма»! Бонапартизм как «убийство вольности» был заклеймен еще Пушкиным, но какой же это Бонапарт пришел к власти ценой военных поражений собственной страны, отторжения от нее территории, превращения ее в колонию?

Для этого существуют другие названия, менее пышные: предательство, измена, продажа родины.

И семь дней, желая говорить о политике, они силою вещей были вынуждены говорить о деньгах и убийствах. Одними двигала блудливая надежда выслужиться, другими — тупая покорность и вера в их повелителя, всеми — страшная слепота, неверие в страну, которая создала величайшие ценности и продолжает их создавать. Они готовы верить во всемогущество японского жандарма, прусского фельдфебеля, кого угодно, но только не в эту страну, которой они не знали, не любили, о силах которой они никогда и не подозревали.

В этом все дело, они чужие всей стране, всем людям, которые дышат ее воздухом, трудятся на ее земле, поют ее песни, читают ее стихи.

Политиканы, погруженные только в себя, самовлюбленные, ничего не видящие, равнодушные, со скопческим рассудком, заменяющим живой ум, они, наконец, омертвели, дошли до передней прусского фельдфебеля и японского жандарма. Вместе с ними они готовились расчленить великую страну, поработить ее, умертвить, — и этим бы заплатили за власть.

Приговор суда есть приговор страны. Приговор великой истории советского народа, которую они хотели уничтожить, обратить в историю колониальной страны, Абиссинии.

Жан-Жак Руссо писал: «Республиканец истинный да всосет с молоком своей матери любовь к отечеству, к законам его и свободе. Если он одинок — он ничто; если он не имеет отечества — он более не существует; и если он не умер — он хуже, чем мертвец».

Юрий Тынянов

«Литературная газета» 1/II 1937 г.

На наш народ, счастливый и радостный, на его свободу, на его любимейших вождей покушалась кучка бандитов, мерзавцев, потерявших человеческий облик, озверевших в своей бешеной ненависти к нашим успехам и победам.

Фашистские лакеи-троцкисты, как огня, боятся успехов нашей страны. Для них это равносильно гибели. Сейчас троцкистская банда поймана с поличным. Все их подлые и кровавые дела раскрыты. Приговор, который им вынесет Верховный Суд, должен быть беспощаден. Его подписывает весь советский народ! Процесс троцкистов очень показателен. Мы все знаем теперь, как собирались расправиться со страной Советов наши враги… Пусть же знают они, какая встреча их ждет…

Так говорит своим сыновьям старая мать в пьесе В. Гусева «Слава». Когда я произношу этот монолог, в зрительном зале всегда гремят аплодисменты. Отцы, матери, сыновья и дочери восторженно приветствуют эти слова. Пусть же знают фашисты, что граждане ССОР готовы защищать свою родину от врагов до последней капли крови.

М. М. Блюменталь-Тамарина, народная артистка Союза ССР

«Советское искусство» 29/I 1937 г.

Мы приняли Великую сталинскую Конституцию как благороднейший договор свободного народа между собой. Весь народ, как один, принял ее — она стала его плотью и кровью. И по ней народ будет судить врагов своей родины.

131-я статья говорит: «лица, покушающиеся на общественную, социалистическую собственность, являются вратами народа» и

133-я статья — «измена родине: нарушение присяги, переход на сторону врага, нанесение ущерба военной мощи государства, шпионаж — караются по всей строгости закона, как самое тяжкое злодеяние».

Так вот — суд народный так и сделает со злодеями, которым нет названия, — он лишит их жизни.

И пусть помнит оставшееся в живых и притаившееся в нашей стране зверье, что оно не скроется от грозного народного суда.

Народ, как один, встанет на защиту своей родины, свободной и счастливой, и уничтожит всю эту звериную нечисть, продающую нашу родину.

И. Москвин, народный артист Союза ССР

«Известия» 29/I 1937 г.

Трудно выразить глубочайшее чувство негодования и возмущения, которое охватывает меня при чтении жутких признаний предателей и изменников нашей родины. Все, что ими сотворено, является пределом мерзости и варварства, на которое способны лишь самые озверелые подонки.

Но бояться нам нечего. Несмотря на вредительство, измену и целую цепь предательств, наша великая родина продолжает итти вперед своим путем, бурно растет и развивается во всех отношениях. Не удалось и никогда не удастся троцкистским выродкам и их хозяевам задержать могучий ход нашего многомиллионного народа.

Никакие темные силы не поколеблют мощи и процветания нашего великого социалистического отечества.

А. В. Нежданова, народная артистка Союза ССР, орденоносец.

«Вечерняя Москва» 27/I 1937 г.

Много кровавых преступлений против народа сохранила нам история, но таких презренных выродков человечества, как те, которые стоят сейчас перед Военной Коллегией Верховного Суда, еще не было!

Готовить подлые убийства любимейших наших вождей, продавать свою страну немецким и японским фашистам, стремиться вновь закабалить народ, который под знаменем партии Ленина-Сталина радостно строит свою счастливую жизнь! Какая глубина падения! Какой отвратительный, наглый цинизм! Мы должны навсегда очистить нашу землю от ядовитых гадин, пытающихся еще показать свое змеиное жало.

А. А. Яблочкина, народная артистка РСФСР

«Советское искусство» 29/I 1937 г.

Яго, Ричард III, Тартюф — все образы, которые я изучал за свою творческую жизнь на сцене, бледнеют и меркнут перед нагромождением ужасов притворства, предательства и черной измены, обнаружившихся на процессе троцкистской банды. Ни в истории, ни в мировой литературе не найти примеров большей низости, жестокости и гнусного предательства. Кровавые планы, созданные их ослепленным жаждой власти воображением, вызывают чувство гнева и омерзения.

Испытываешь большую радость при мысли, что эти злодеи пойманы с поличным, показаны всему миру во всей своей отталкивающей наготе и будут уничтожены.