Сергей Гаврилов - Флот Камчатки. 1928 - 1945

В условиях недостаточного технического обслуживания и необходимости активного саморемонта особое значение приобрел вопрос подбора, укомплектования и выдвижения судовых механиков. В течение 1944 г. на «Эскимосе», «Чапаеве», «Тереке» и «Анатолии Серове» вторые механики были выдвинуты в старшие. Кадры, в целом, оказались на должной высоте. Проведенная в 1944 г. аттестация «подтвердила наличие достаточно высокого уровня технически грамотных механиков. По отдельным судами со значительно изношенными механизмами ("Коккинаки", "Эскимос", "Максим Горький", "Щорс") плавание становится возможным только благодаря высокой грамотности, сознательности и самоотверженности машинных команд».

Если состав механиков сохранял стабильность, то большая текучесть наблюдалась у кочегаров и машинистов. «В известной мере эта текучесть является результатом предварительного отбора при эпизодическом уходе судов в загранрейсы» [380] 83, л. 77. . И все же признавалось, что «укомплектованность судов дипломированными механиками недостаточная. Наши кадры механиков в основном грамотные. Ряд молодых механиков выдвинут на должности механиков и с работой справляются». Со штурманским составом (за исключением капитанов) проблем было больше: «в большинстве технически неграмотные люди, умеющие только прокладывать курсы. Крайне плохо отражается на работе судов частая переброска механиков и особенно штурманов» [381] 111, л. 30. .

А вот как обстояло в 1944 г. дело с дисциплиной. С 1 января по 1 ноября 1944 г., то есть за десять месяцев, было совершено 104 проступка (три самовольных ухода, пять опозданий, девять прогулов, 14 случаев небрежного отношения к работе, 16 появлений в нетрезвом виде, 57 нарушений правил внутреннего распорядка). За эти нарушения четыре командира были понижены в должности (переведены в матросы, машинисты и кочегары), наложены 24 ареста, в том числе семь «строгих», 14 чел. привлечено к суду, 19 оставлены «без берега», то есть лишены увольнений, объявлены 43 выговора, в том числе 21 «строгий».

В течение 1944 г. в АКОфлот пришли 153, перемещено в должностях 132, исключено 133 чел. (в том числе один умерший и пять осужденных) [382] 111, л. 4 — 5. .

1 июня 1944 г. на основании постановления Государственного Комитета Обороны от 18 января 1944 г. и приказа НКРП СССР от 26 февраля 1944 г. № 146 начальник АКО распорядился «в целях воспитания и подготовки кадров квалифицированных моряков-рыбаков для системы АКО путем практического обучения непосредственно на судах» ввести на судах АКОфлота и Морлова институт юнг. Таким способом в будущем можно было покрыть кадровый голод и привлечь к работе на судах не случайных людей, а хорошо подготовленных морально и технически. «Нам нужно, чтобы советская молодежь, наш народ привыкли в морю, любили его, знали его. Это имеет большое значение для поднятия мощи советской страны», — говорил А. И. Микоян, «лучший друг Камчатки», как его называли в то время.

В число юнг зачислялись несовершеннолетние подростки, отцы которых большей частью служили в армии или уже погибли в боях с фашистами. Юнг следовало обеспечить флотским обмундированием по нормам НКРП, для чего в течение июня и июля нужно было организовать его пошивку из материалов, имевшихся в наличии.

С 10 июня начальникам АКОфлота и Морлова следовало приступить к приему ребят в соответствии с «Положением о юнгах — юных рыбаках на судах Наркомрыбпрома СССР». Они же должны были обратить особое внимание «на подбор лиц, которым на судах и учебных сборах будет доверено воспитание и обучение юнг». Первоначально количество юных моряков устанавливалось равным: для АКОфлота — 30 палубных и 30 машинных, для Морлова — 12 палубных и шесть машинных, всего 78 чел. [383] 109, л. 50 — 51. .

По состоянию на 1 декабря 1944 г. на 13 пароходах АКОфлота находились 73 юнги: «Максим Горький» — один, «Коккинаки», «Чавыча», «Чапаев» и «Эскимос» — по два, «Кура» — четыре,»Терек» и «Щорс» — по пять, «Сима» — шесть, «Орочон» — девять, «Якут» и «Ительмен» — по десять. Больше всех юных моряков — 21 — пребывало на «Анатолии Серове» [384] 83, л. 70. .

В течение 1944 г. на судах имелся ряд происшествий, обошедшихся, к счастью, без человеческих жертв и больших материальных потерь. 21 марта в 7 часов утра на «Щорсе», стоявшем в Ковше рыбного порта на якоре и швартовах в группе пяти судов АКОфлота, в котельном отделении под правым котлом загорелось подтекавшее топливо. Вахта быстро приступила к тушению, одновременно старший помощник капитана «Щорса» Б. Н. Соколов отправил посыльного за помощью на «Симу». Дым, идущий из надстройки «Щорса», заметил вахтенный матрос «Анатолия Серова» Саломатин. «Принятыми мерами вахтенных% кочегара, машиниста и сбежавшимися командами с огнетушителями стоявших рядом пароходов "Эскимос", "Сима", "Серов"» возгорание потушили в 7,26. «Материального ущерба не имеется».

На будущее главному инженеру АКОфлота предписывалось разработать инструкцию для машинных команд судов, сжигавших жидкое топливо, «о режиме работы отдельных топок и о переходе с одной топки на другую при стоянках судов в портах» [385] 110а, л. 185. .

В ночь с 24 на 25 июля «по причине конструктивного недостатка в буксирном устройстве» был потерян в море новый корпус кавасаки без мотора, шедший на буксире «Анатолия Серова» из Усть-Камчатска в Олюторский залив.

Ночью же с 15 на 16 сентября «Орочон» с сигарой на буксире проходил Первый Курильский пролив. При выходе в Тихий океан сигара начала разрушаться при относительно хорошей погоде. Разрушение продолжалось до прибытия в Авачинскую губу. В итоге потеряли 989 куб. м круглого леса и часть такелажа. Вины в этом экипажа не было, убытки в размере 93 237 руб. отнесли на счет Сахалинского Погранкомбината, плохо скрепившего сигару. Во избежание повторений подобных происшествий, капитанам судов предписывалось получать от лесокомбинатов схемы сборки и крепления плотов, а также инструкции по их буксировке и «сбережению в море». Плоты следовало выводить к судам обязательно в присутствии представителя их администраций [386] 110б, л. 56. .

Вечером 25 сентября на «Ительмене», находившемся в районе Усть-Камчатска, обнаружили течь сварного шва надводной части левого борта, который в момент удара волны пропускал воду. Трещина с усилением волнения до семи баллов начала раскрываться, течь через нее усиливалась. Не имея возможности из-за большого волнения производить грузовые операции, капитан Войтенко не рискнул продолжать рейс и направился в Петропавловск для ликвидации трещины. В порту выяснилось, что металл борта в районе повреждения износился до половины первоначальной толщины. Восстановление работоспособности судна стоило 5 049 руб. [387] 110б, л. 3. .