Владимир Шигин - Кронштадт

Соавторам и участникам создания нашей книги было важно сказать о как можно большем количестве областей, которые составляли мир человека-врача, военного врача, военно-морского врача 1865 года. Отсюда появляются вспомогательные главы, вводящие читателя в некоторые уже забытые времена: «Россия и мир в середине и в конце XIX века», «Социальный статус военного человека в Российской империи» и его форма одежды (форма морского офицера). Отношение Царского Двора к военным госпиталям видно по организации царями празднований 200-летия, 250-летия военного госпиталя, что мы, к сожалению, не до конца смогли проследить на примере юбилеев 1-го Военно-морского госпиталя, располагающегося и ныне на Фонтанке, возле Калинкиного моста (Старопетергофский проспект, дом 2). Отношение общества и царского двора к военным госпиталям того времени видно из меню праздничного стола: «…царь дал на стол 16 кг черной икры, 30 (или 40) поросят…» и так далее по списку… Нам — составителям книги важно было разобраться, что наполняло душу военного и гражданского человека в середине — конце XIX века.

Уже ходит по Петербургу признанный обществом писатель Федор Достоевский (рожденный в семье врача Мариинской больницы и свое детство проведший в палисадничках этой больницы), и у России уже есть Лев Толстой (заглядывающий в будущее человеческой души и общества), уже пишет первые рассказы никому не известный пока Антон Чехов. Уже десять лет как закончилась 1-я Крымская война, так неудачно сложившаяся для русских. Создает свои рисунки для Атласа топографической анатомии Н. И. Пирогов в Обуховской больнице, замерзая в своей ледяной лаборатории-морге (так «невзначай» разрушенной лет пять назад), уже блистает хирург И. В. Буяльский (наш гений казачьих кровей), проведший в Мариинской больнице более двух тысяч операций. Вот уже Николая Пирогова в зените славы хирурга отправляют в отставку.

И, конечно же, русский человек в те годы совершенно по другому, чем мы, помнит и относится к минувшим наполеоновским войнам и такой скоротечной и трагической для французского оружия военной кампании на территории России (ведь военный гений М. Кутузова изгнал «француза» с территории России за шесть месяцев…).

В России массово получают высшее образование разночинцы (выходцы из народа). В слабеющей от царя к царю после Петра Российской империи все меньше хотят нести государственную службу люди дворянского сословия. И вот уже места чиновников заняли «20 тысяч» новых чиновников — из разночинцев. И Россия матушка еще более заболела мздоимством, казнокрадством и местничеством. Разночинцы с петрашевцами уже «формируют глас народа». Который должен быть услышан царем-батюшкой. А русские цари — они русские, — для них всегда народ был неисчерпаемым и самым большим «природным месторождением» России.

В своей вступительной статье к «Библиографическому указателю диссертаций…», хранящихся в библиотеке Кронштадтского госпиталя за период с 1859 по 1914 год, Е. А. Никитин приводит архивные сведения о том, что с 1840 года по указанию шефа жандармов возникает негласный надзор за врачами, от каждого медика требуется расписка «о неприсоединении к тайным обществам», многие врачи переводятся в другие порты Балтийского моря. В результате надзоров и гонений из 354 штатных врачей в Кронштадте остался 231, в результате остро ощущался недостаток врачебной помощи…

Составители и соавторы примыкали к нашему альманаху по мере возникновения желания глубже вникнуть в историю военно-морской медицины по следующей тематике: «О морских и корабельных библиотеках», «Карты плаваний кораблей к берегам Америки в 1863—1864 годах», «Русское военно-морское искусство», «…о развитии офтальмологии», «Обитаемость парусных кораблей», «… система подготовки военно-морских врачей», «…морская медицина…», „Церковь и флот“, „Поэзия, Море, Кронштадт. Медицина“, о рожденном в стенах Кронштадтского госпиталя от корабельного врача известном русском поэте Николае Гумилеве и другие. Не удалось осветить вопросы организации и тактики медицинского обеспечения (ОТМС) паро-винтового-парусного флота России; Организации лечения холеры, инфекций, туберкулезных, скорбутных/цинги/, сифилиса и др. в России XIX века»; Стоматологическая помощь в середине XIX века; Лабораторное дело в середине XIX века; Медицинское и аптекарское довольствие в России XIX века; Вещевое и продовольственное снабжение на флоте в XIX в. (в сравнении с англичанами…); Роль корабельного священника во время боя и в мирное время (а роль его была проста — он, во время боя, в том числе, раны перевязывал …).

Невозможно не упомянуть в настоящем слове к читателям о двух счастливых возможностях, которые позволили провести некоторый анализ докладов корабельных врачей (членов и не членов Общества врачей) — это юбилейный (к 50-летию Общества) «Указатель докладов и сообщений в Обществе морских врачей в Кронштадте с 7 февраля 1859 по 7 апреля 1908 гг.» и анализ «Библиографического указателя диссертаций 1859—1914 гг.» (то есть названий тем диссертаций), собранного впервые в истории коллективом соавторов под руководством профессора Е. А. Никитина и изданного к юбилею Кронштадтского госпиталя в марте 2017 года. Самый поверхностный анализ тем диссертаций показал, что научная медицинская мысль того времени трудилась не над хирургией или, например, терапией, как нам (из нашего XXI века), казалось, было бы целесообразно. Основная доля диссертационных работ, опубликованная в «Библиографическом указателе диссертаций 1859—1914 гг.», лежит в области физиологии — токсикологии — фармакологии, диетологии — ботаники и пр. А такие науки, как инфекционные болезни (ведь холера и сифилис были поистине бичом того времени) занимают как раз среднюю долю всех диссертационных работ и самую меньшую долю принимают на себя хирургия, терапия, акушерство (гинекологии вообще еще не существовало).

Любопытство двигатель всего. Пришлось рискнуть сделать первый предварительный вывод: медицинские науки, пытливая человеческая мысль упорно пытались изучить человека, понять и найти «общие возможности» сделать человека здоровым, отсюда основной интерес диссертантов к физиологии, фармакологии, токсикологии, ботанике и пр. Рискнем отметить, что европейская медицина этих времен переживает совершенно, казалось, на первый взгляд иной «глобальный интерес» к человеку. Европейская медицинская наука «другим способом» пытается тотально улучшить» человека, сделать его здоровее и избавить от хворей и скорбей — это психоанализ, гипноз, суггестия, когнитивные методы и проч., разрабатываемые Шарко, Фрейдом, Юнгом и целым рядом блестящих умов психологов и аналитиков. (Сегодня мы испытываем на себе новый всплеск интереса к этой теме — рисунки душевно больных популярны, — считается, что рисует непосредственно душа человека и проч. …)