Эдвард Радзинский - Убийство императора. Александр II

В восемь часов утра Перовская и Фигнер встали. Мужчины все еще продолжали работать, но два снаряда были готовы. Их и унесла Перовская на другую конспиративную квартиру, куда должны были придти метальщики.

Вера Фигнер помогала наполнить гремучим студнем две остальные бомбы, и их туда же унес Кибальчич.

Так они встретили утро 1 марта.

1 марта. Квартира метальщика студента Рысакова. Раннее утро.

Утром Рысаков встал в восьмом часу. Рысаков был маленький, трогательный, сутулый, у него едва пробивался светлый пушок над губой. По виду — мальчик-гимназист. Он пришел на кухню и сказал хозяйке квартиры: «Как я рано нынче встал! Мне бы научиться так вставать всегда».

Около 9 часов утра Рысаков пришел на конспиративную квартиру получить снаряды. Тогда же пришли остальные металыцики: «Котик» (И. Гриневицкий), Иван Емельянов и Тимофей Михайлов.

В десятом часу пришла и Софья Перовская, принесшая большой узел. Это были снаряды. Она раздала снаряды и начала объяснять план действий. Начертив на конверте план местности, она показала, кто и где должен стоять.

Окончательный «план действия» имел два варианта.

Вариант первый — если царь будет возвращаться из Манежа через Малую Садовую улицу. Тогда при проезде царского экипажа по Малой Садовой должен будет взорваться мощный заряд, заложенный в минной галерее в сырной лавке. Эта часть операции получила название «Центральный удар».

В это время все четыре метальщика должны стоять на обоих концах Малой Садовой улицы… И если бы взрыв мины произошел неудачно (раньше или позже проезда царского экипажа), они должны были бросить в экипаж свои бомбы.

Пока был на свободе Желябов, он не только руководил покушением, но и сам должен был помочь в решающий миг. Если бы и бомбы почему-то не достигли цели, то силач Желябов, вооруженный кинжалом, должен был броситься к карете государя и зарезать царя. Теперь Желябова не было, руководила покушением Софья Перовская, и от страховки кинжалом пришлось отказаться.

Был и второй вариант: если царь будет возвращаться во дворец по второму маршруту — через Екатерининский канал. Тогда покушение должно осуществиться силами одних метальщиков. И тогда вся четверка метальщиков должна тотчас покинуть Малую Садовую. Они отправляются на канал — встретить там бомбами государя… Это должно было произойти по условному сигналу, который подаст Софья Перовская. «Таким сигналом должен был стать легкий взмах кружевным дамским платком», — поэтически напишет через много лет Вера Фигнер.

Этот легкий взмах кружевным дамским платком останется в многочисленных работах историков и в стихах.

На самом деле, как показал на следствии метальщик Рысаков, исторический знак был куда прозаичней: «„Блондинка“ (Перовская) вынет носовой платок и высморкается и тем покажет нам, что нужно нам идти на канал».

1 марта. Канцелярия градоначальника. Раннее утро.

Из показаний А.И. Дворжицкого, полицмейстера, сопровождавшего царя в Михайловский манеж: «В девять часов утра ужасного дня 1 марта 1881 года градоначальник генерал Федоров собрал к себе в квартиру всех полицмейстеров, участковых приставов и объявил нам, что все идет хорошо, что главные деятели анархистов Тригони и Желябов арестованы и только остается захватить еще двух-трех человек, чтобы окончить дело борьбы с крамолою, и что государь император и министр внутренних дел совершенно довольны деятельностью полиции. Несмотря на такую веру градоначальника в успешность подавления анархии, многие из нас остались в большом недоумении. Я лично, нисколько не разделяя высказанного нам градоначальником убеждения, на основании тех обстоятельств, которые ему постоянно докладывались, счел обязанностью тотчас после речи генерала Федорова поехать к знакомому мне камергеру графу Перовскому, как человеку, близко стоящему к Их Императорским Высочествам великим князьям — Владимиру и Александру Александровичам».

Итак, Дворжицкий — в «большом недоумении» от благодушия градоначальника Федорова. Дворжицкий, как и «многие», очевидно, знает о тревожных сведениях, которые «постоянно докладывались градоначальнику». Но тот почему-то их игнорирует… (Значит, градоначальник — вчерашняя опора Лориса — уже не с царем?)

Между тем сведения эти настолько страшны, что полицмейстер решается рискнуть карьерой и, минуя начальство, обращается выше:

«Сообщив графу о кажущемся мне тревожном положении в столице, я просил графа Перовского доложить великому князю Владимиру Александровичу (отметим, не наследнику), что при настоящем кажущемся мне положении дела нельзя ручаться за безопасность государя. Граф дал мне слово исполнить все в тот же день…»

Итак, граф Перовский обещает доложить сыну царя Владимиру. В то время как его племянница Софья Перовская… уже передала бомбы метальщикам.

А пока Дворжицкий отправляется в Зимний дворец — сопровождать царя в Михайловский манеж.

ПРОЩАНИЕ

Зимний дворец, 1 марта, утро.

Царь теперь больше не прогуливается по утрам — покушения отменили его прогулки. После службы в Малой церкви государь выпил кофе в Салатной столовой с княгиней Юрьевской. И отправился в кабинет. В кабинете принял Лорис-Меликова. Лорис приготовил правительственное сообщение о новой реформе. Царь поручил собрать 4 марта совет министров, ибо проект должен был быть опубликован от имени правительства. Его немного раздражала мысль, что там опять будет «говорить оппозиция от имени Победоносцева».

Но главное было сделано — Александр утвердил проект. Теперь все было закончено. Начинался путь к Конституции. Этот день должен был стать историческим. Он и станет, но совсем по иному поводу.

Государь был в мундире Саперного батальона — того самого батальона, который спас его отца и дворец во время восстания декабристов. К этому Саперному батальону вынес его тогда отец в детском мундирчике.

Теперь он ехал в мундире этого батальона в Михайловский манеж — впоследний путь.

Он пошел проститься с женой. Княгиня умоляла его не ехать. Но он победил ее нервность.

Как запишет в своем дневнике всезнающий А. Суворин со слов царского лейб-медика Боткина: «Отправляясь на смотр 1 марта… повалил княгиню на стол и употребил ее. Она это Боткину сама рассказывала».

Так положено успокаивать женщину пылкому и мощному мужчине из рода Романовых…

Но ни он, ни она не знали: это было прощание.

В ее мемуарах осталась его последняя фраза:

«Я чувствую себя сегодня таким счастливым, что мое счастье пугает меня».

ХРОНИКА УБИЙСТВА (продолжение)

Дворец великого князя Михаила Николаевича. 12.30.

Но мольбы в то утро звучали не только в Царском дворце. Подобное происходило и во дворце великого князя Михаила Николаевича. Его теперь провожали в Михайловский манеж как на войну.