Лев Фёдоров - От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия

На другой день начальник Штаба РККА представил в РВС на утверждение «Положение…» об уже работающем органе [123]. В нем были записаны очевидные задачи: изучение и испытание открытий и изобретений, сделанных в области отравляющих веществ (ОВ; именно тогда была введена новая аббревиатура ОВ вместо прежней УС), изыскание новых ОВ, изучение их свойств и возможности применения, разработка методов применения ОВ, усовершенствование способов изготовления ОВ и т. д. А чтобы обеспечить практическую направленность вновь созданного армейского органа химической войны, ему были переданы, среди прочего, АГП, снаряжательная мастерская ОВ и лаборатория ВВХШ. Было ему предоставлено также и право распоряжения необходимыми ассигнованиями.

Между тем и в самих войсках, еще не знакомых с новыми решениями по военно-химическому делу, рождались все новые и новые предложения. Так, на инициативном письме от 16 декабря 1922 г. своего начальника артиллерии («в будущих войнах химическим средствам будет отведено если не первое, то одно из важнейших мест… встает вопрос, что мы будем делать в случае войны и активного применения газов противником… не подготовившись к этому делу в мирное время») командующий войсками Западного фронта М. Н. Тухачевский, недавно закончивший химическую войну против тамбовских повстанцев, написал весьма активную резолюцию («Этому делу надо придать крупный общественный характер. Надо связаться с гражданским ученым миром. Надо дать большие средства. Надо поставить во главе высоко авторитетное для РККА лицо») и в этом виде отправил главнокомандующему Красной армией С. С. Каменеву [61].

Не отстал от М. Н. Тухачевского и командующий вооруженными силами на Украине и в Крыму М. В. Фрунзе, который не успел применить химоружие в конце Гражданской войны. В докладе на имя Л. Д. Троцкого, датированном 9 ноября 1922 г., он написал: «нужно или окончательно признать военно-химическое дело в Красной армии и уделить ему должное внимание, или вовсе от него отрешиться… В настоящее время приходится констатировать почти полное отсутствие планомерной работы в рядах Красной армии в этом направлении и зависимость постановки военно-химического дела от того или иного отношения к нему начальников артиллерии округов и от знания, энергии и любви к своему делу заведующих средствами химической борьбы» [63].

«Инициатива масс» закончилась тем, что начальник артиллерии РККА Ю. М. Шейдеман 31 декабря 1922 г. вместо поздравления военно-химической службы с Новым годом известил ее («в связи с поступающими от округов и фронтов вопросами о состоянии военно-химического дела и достижениях в этой области») о реальном положении дел на тот момент [63], в том числе о начале работы Постоянного совещания В. Н. Ипатьева и о создании «Инструкции по применению химических снарядов».

Ряд практических вопросов строительства военно-химических объектов был обсужден на заседании, состоявшемся 27 января 1923 г. [66]. При артиллерийском ведомстве была образована химическая строительная комиссия для возведения объектов военно-химической инфраструктуры: опытного завода ОВ, разливочной станции, снаряжательной мастерской, хранилищ химоружия.

Разумеется, в силу логики событий военно-химическое дело не могло оставаться в слишком узких рамках артиллерии. Не прошло и полугода после начала работы «Постоянного совещания по вопросам химических средств для борьбы», как после соответствующего решения РВС в название этого органа вплелось слово «межведомственное», чем была узаконена тенденция на отделение совещания, а также всей военно-химической проблематики от артиллеристов с постепенным приданием им всеармейского статуса и содержания. С 14 апреля 1923 г., за несколько дней до открытия XII съезда РКП(б), этот орган военно-химического руководства стал называться «Межведомственным совещанием по химическим средствам борьбы» (Межсовхим) [64]. В круг вопросов Межсовхима был включен весь спектр очевидных задач — и наступательных, и оборонительных. Ему было предписано заниматься всем — от изыскания новых ОВ до изыскания и разработки мер и средств защиты от химоружия.

Первым же решением Межсовхима стало образование комиссии по выбору места для Опытного завода ОВ (будущего Экспериментального завода Анилтреста, Москва), подготовке проекта по его устройству и составлению сметы. Председателю комиссии Б. Ф. Курагину было выдано 2 млн руб. для выполнения работ в течение двух месяцев. Второе решение носило столь же принципиальный характер: технической строительной комиссии был выделен 1 млн руб. для подготовки проекта разливочной станции ОВ, предусматривавшейся к размещению на артиллерийском химическом складе в Очакове недалеко от Москвы (будущем химическом складе № 136). Тогда же был сформулирован перечень основных ОВ, рекомендованных для снаряжения в артхимснаряды. В него были включены иприт, люизит, мышьяксодержащие слезоточивые ОВ, хлорацетофенон, бромбензилцианид. Были также обсуждены предложения о привлечении ВВХШ и лаборатории Арткома к работам по созданию новых ОВ [64].

Не забывали создатели военно-химической службы и своей прямой цели: наступательной химической войны. Во всяком случае, уже летом 1923 г. ее глава В. Н. Баташев поделился со своими подчиненными соображениями о нормах расхода средств химического нападения тех лет [127].

Из старого документа:

«Заведующим средствами

химической борьбы

Сообщаю, что включение в ежемесячную заявку потребности средств химической борьбы в баллонах признано необходимым. Причем при расчете количества необходимых баллонов типа Е-70 полагаю правильным исходить из следующих соображений:

1. Баллонами указанного типа, снаряженными хлором и фосгеном (в смеси), снабжаются для выполнения боевых операций (газовая атака) специальные химические войска типа отдельных химических рот.

2. Боевой фронтовой запас этих баллонов для одной операции роты в условиях затяжной маневренной войны или позиционной составляет… 5000 баллонов или 10 000 пудов снаряжаемого газа.

Учитывая возможность выполнения 3–4 газовых атак в год одной ротой, для означенных целей необходимо на год иметь запас на одну химическую роту — 20 000 баллонов или 40 000 пудов газа…

Что же касается норм в потребности количества газов и мин для целей химического минометания и газометания, то ввиду возможного применения химических мин не только специальными химическими частями, но и минометными дивизионами, установить последние в настоящее время не представляется возможным.

Заведующий средствами химической борьбы РККА

В. Н. Баташев, 16 июля 1923 г.» [127]