Лев Фёдоров - От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия

В 2003 г. работы по химическому разоружению России были продолжены.

В январе появилось заключение государственной экологической экспертизы в отношении объекта уничтожения авиахиморужия в пос. Леонидовка (Пензенская обл.). Среди прочего в документе обсуждалась судьба ядовитого облака ФОВ с объекта в случае возможной аварии: глубина заражения при испарении 20 т ОВ должна составить 62,4 км в случае зарина, 43,9 км в случае зомана и 1,8 км в случае советского V-газа. Обсуждалась и острая проблема безопасности уничтожения кассетных боеприпасов, которые хранятся на этом складе и у которых высока вероятность взрыва, поскольку в них находятся и ОВ, и взрывчатка, и взрыватели. Операции с ними (разборка кассет, эвакуация ОВ из элементов, подрыв корпуса элемента с разрывным зарядом) предусмотрено осуществлять в кабинах, рассчитанных на полную локализацию взрыва от 0,5 до 7,0 кг тротила. Операции после разборки кассет было запланировано проводить дистанционно. Извлечение ФОВ, подрыв корпусов элементов должны производиться без разборки во взрывной камере. Стены и перекрытия кабин должны быть выполнены из монолитного железобетона, рассчитанного на внутреннюю локализацию воздействия ВВ до 7 кг в тротиловом эквиваленте [762].

В январе было продолжено уничтожение иприта на объекте в пос. Горный. Выяснилось, что бесперебойная доставка реагента для детоксикации иприта (моноэтаноламина) не обеспечена, так что его пришлось снимать с неприкосновенных запасов страны. По состоянию на 24 января было уничтожено 66,5 т иприта, на 16 февраля — 153,2 т. Параллельно с исчезновением иприта росли объемы токсичных отходов, на работу с которыми разрешения со стороны официальных экологов по-прежнему не было. Технического решения — тоже. На 16 февраля их накопилось 287,5 т.

«Знак свыше» стахановцам явился 19 февраля, когда в ипритном цехе сгорели кабели энергоснабжения (и основной, и резервный), так что он 12 часов работал в автономном режиме электроснабжения. 27 февраля Государственная служба контроля в сфере природопользования и экологической безопасности МПР выдала предписание руководству объекта о приостановке деятельности по уничтожению ОВ до устранения нарушений. Кризис разрешили по третьему варианту — остановка объекта была заменена на многоходовую подковерную интригу. Предписание МПР о приостановке завода никто не отменял, но и выполнять его не стали — объект продолжал стахановскими темпами истреблять иприт вместо запланированного люизита. К 4 марта было уничтожено 194,5 т иприта, к 11 апреля — 356,2 т. К этому времени объем токсичных реакционных масс достиг 754,9 т. И так вплоть до требуемой отметки в 400 т к 29 апреля [965].

Создатель химического чуда З. П. Пак до торжества не дожил — его сняли с должности главы Росбоеприпасов за пять дней до торжества (предварительно в Горном появился его сменщик — химический генерал В. И. Холстов, исполнявший в ту пору обязанности начальника войск РХБ защиты и вроде бы не имевший к проблеме отношения). Триумфальное мероприятие провел С. В. Кириенко, причем в «черный» чернобыльский день 26 апреля. Именно он продекларировал факт выполнения Россией первого обязательства по Конвенции о запрещении химоружия [57] — уничтожение 1 % запасов ОВ. В тот самый день была ликвидирована последняя тонна из запланированных 400 т иприта. Впрочем, по-человечески тот триумф С. В. Кириенко был оправдан — ровно два года назад он вступил в хлопотную должность председателя Государственной комиссии по химическому разоружению [965].

Что касается обеспечения безопасности в процессе исполнения первого обязательства, то есть исполнения гигиенических норм, наличия приборов для измерения иприта в разных средах, а также наличия средств лечения от ипритных поражений, то дела с этим обстояли хуже некуда. Пресса сообщала, что будто бы, «по данным директора ГосНИИЭП В. Н. Чуписа, при постоянном контроле специфических загрязнителей, характерных для детоксикации кожно-нарывных отравляющих веществ, в пробах не обнаружено». Это было ложью. Было бы странно, если бы г-н В. Н. Чупис мог хоть что-то обнаружить — по чувствительности измерительные приборы г-на В. Н. Чуписа и всех других организаций в принципе не могли определять иприт на уровне гигиенических стандартов для воздуха населенных пунктов (к тому же тогда еще и не утвержденных). Поэтому заявлять, утекал ли иприт на территорию обитания жителей пос. Горный, никто не может — их приборы определять это не были способны в принципе. Этот факт был подтвержден официально. В ноябре 2003 г., когда исполнение первого обязательства было позади, а жидкий иприт закончился, было в очередной раз констатировано, что «отсутствуют приборы для экологического контроля и мониторинга, чувствительность которых позволяла бы обнаруживать ОВ в окружающей природной среде на уровне установленных нормативов» [991].

К тому же в то время отсутствовали гигиенические стандарты на иприт. Главный государственный санитарный врач РФ Г. Г. Онищенко утвердил первый набор гигиенических стандартов на ОВ лишь 5 июня 2003 г., то есть после исполнения первого обязательства [599–601]. К тому времени после Чапаевского протеста прошло уже 14 лет [812], а после принятия закона об уничтожении химоружия [930] — 7 лет. Однако именно тогда — летом 2003 г. — Г. Г. Онищенко не легитимизировал норму для концентрации иприта в воздухе рабочих помещений. И хотя уничтожать иприт в отсутствие норм было незаконно, его истребление в рабочих помещениях на объекте в пос. Горный продолжилось. В конце 2003 г. жидкий иприт закончился, а к концу 2005 г. ожидалась ликвидация и остатка 50–70 т иприта, размазанных по стенкам цистерн и бочек. Гигиеническая норма для иприта в рабочих помещениях, однако, не появилась и тогда — и уже не появится. Что касается средств лечения от поражений ипритом, то соответствующий антидот в процессе уничтожения иприта не применялся — он не был создан. И уже не будет. Первая партия иприта была приготовлена в СССР в 1924 г., и тем не менее вплоть до 2005 г., когда иприт кончился, средств лечения от него так и не было создано.

В апреле 2003 г. генералом В. И. Холстовым было заменено гражданское лицо на посту руководителя Росбоеприпасов, директора федеральной целевой программы «Уничтожение запасов химоружия в РФ».

20 июня ТАСС был уполномочен заявить, что Счетная палата РФ в ходе апрельской проверки выявила нецелевое использование бюджетных средств при строительстве объекта уничтожения химоружия в Щучанском районе Курганской обл. в размере 121,6 млн руб. (46,5 млн руб. были украдены на месте, а 75,1 млн руб. предыдущее руководство Росбоеприпасов «перебросило» в другое место). Расшифровка средств, растащенных на месте: объект сооружался с нарушениями законодательства, финансирование велось без утверждения ТЭО, расходы оплачивались без документального подтверждения, сметы завышались, цена стройматериалов завышалась, на стройке осуществлялась двойная оплата одних и тех же работ… Главные действующие лица — ОАО «Магнитострой», ООО «Фирма «Стройпрогресс», ООО «Фактор ЛТД», ООО «Уралтрансгаз», а также ФГУП «Управление специального строительства».