Лев Фёдоров - От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия

По-видимому, в последний раз до начала Великой Отечественной войны система химического вооружения Красной армии была рассмотрена 9–10 мая 1940 г., очевидно, в результате неудовлетворенности реализацией попытки подготовиться к химическому этапу войны с Финляндией. В те дни подкомиссия комиссии Главного военного совета РККА под председательством Г. М. Штерна (1900–1941) рассматривала сложившийся перечень средств химического нападения [107]. На тот момент на вооружении состояло 62 образца средств химического вооружения [73], к концу 1940 г. к ним добавилось еще несколько [107]. Дискуссии, однако, продолжались, завершаясь лишь редкими решениями [108, 112].

С этим Красная армия и вошла в Большую войну.

Средства химического нападения на море в целом развивались так же, как и на суше, хотя давала себя знать специфика чисто морских средств нападения и чисто морского самоощущения. Во всяком случае военные моряки СССР всегда настолько активно стремились к полной самостоятельности, что еще в начале 20-х гг. в Ленинграде, в Гребном порту Васильевского острова, существовала научно-техническая лаборатория военно-морского ведомства, и она занималась химоружием. А в начале 30-х гг. это подразделение именовалось НИХИМ, то есть было собственным НИХИ ВМС РККА [105].

В конце 30-х гг. при разделении НКО СССР на армию и флот на флоте была создана автономная военно-химическая система, аналогичная сложившейся в армии. Соответственно специальным постановлением Комитета обороны при СНК Союза ССР «О развитии химического вооружения Рабоче-крестьянского ВМФ» от 16 августа 1939 г. было дано задание на организацию на флоте Военно-химического управления ВМФ, новых складов для химического вооружения ВМФ (в районе Рыбинска и на Дальнем Востоке) и т. д. [105]. В рамках той параллельной военно-химической инфраструктуры было создано в Угличе и военно-химическое училище РК ВМФ. И самостоятельное НИХИ РК ВМФ, по-видимому, тоже совершило немало славных дел, только общество об экологической составляющей этой деятельности вряд ли узнает в ближайшие годы: архив той эпохи живет отдельно от архива РККА и просто недоступен.

С точки зрения химоружия артиллерия в Красной/Советской армии всегда рассматривалась только средством обеспечения наступательных операций.

В середине 20-х гг., то есть к моменту образования ВОХИМУ РККА, в артиллерии стояло на вооружении лишь два химических снаряда (калибра 76 мм и 152 мм) конструкции прошлых лет — они были снаряжены еще в 1916–1917 гг. Поэтому на первых порах особенно много сил отдавалось созданию многочисленных химических боеприпасов для имевшихся образцов артиллерийского вооружения [219] (а заодно пришлось также решать проблему старых артхимснарядов с вытекающими и портящимися ОВ [458]). Именно тогда начались активные испытания химснарядов советской формации [220–222].

Нелишне указать, что в 1925–1926 гг. артиллеристы, пришедшие в ряды ВОХИМУ, разработали, помимо прочего, даже двухкамерный химический снаряд калибра 76 мм — прообраз будущего бинарного химоружия. «Конструкция этого снаряда рассчитана на создание облака путем смешения двух раздельно (промежуточное дно) помещенных ОВ, в момент разрыва вступающих в химическое взаимодействие» [76]. В 1928–1929 гг. на артиллерийском и военно-химическом полигонах были испытаны также артснаряды с промежуточным дном калибра 122 мм и 152 мм. В отдельных камерах помещались компоненты смеси Р-7: иприт (95 %) и треххлористый мышьяк (5 %) [223].

Впрочем, тогда эта идея в дело не пошла, потому что на том этапе речь шла еще об образовании в полете смеси двух ОВ, до того хранившихся в снаряде отдельно, а не об образовании нового ОВ из неактивных химических веществ. По существу, к этой трудной задаче военные химики тех лет еще не были готовы, в том числе и из-за разгрома, который учинил артиллеристам начальник ВОХИМУ Я. М. Фишман. Так что реальное бинарное оружие появилось в Советской армии лишь в последние годы ее существования — на рубеже 80–90-х гг. (в США оно начало обсуждаться много раньше [765]).

А пока артиллеристы и химики активно занимались созданием все новых и новых образцов химических и осколочно-химических артснарядов [221]. А заодно и сравнением их боевых характеристик с трофейными артхимснарядами [220].

В этих типах артснарядов было существенно различное соотношение взрывчатки (ВВ) и ОВ. Если в осколочно-химических снарядах преимущество было за ВВ (примерно 85 % против 15 % ОВ), то в химических снарядах с НОВ и СОВ — наоборот (5 % ВВ и 95 % ОВ). Соответственно, и решали эти снаряды разные боевые задачи.

Осколочно-химические снаряды, которые обладали практически тем же осколочным действием, что и стандартные осколочно-фугасные снаряды, были предназначены для стрельбы по живым целям — опасность получить осколочное поражение получала серьезное химическое подкрепление (противника заставляли сидеть в противогазе) [288]. Соответственно, наполнялись они раздражающими ОВ — хлорацетофеноном, адамситом, дифенилхлорарсином и т. п.

Химические снаряды, наполнявшиеся смертельными ОВ, решали более серьезную задачу — с их использованием должна была уничтожаться живая сила противника (снарядами с НОВ, в частности с фосгеном), а также заражаться местность (снарядами с СОВ, в первую очередь с ипритом) [288].

Динамика появления и смены артхимбоеприпасов была впечатляющей.

Поначалу речь шла о заказе на 1923–1924 операционный год изготовления промышленностью 10 тыс. корпусов снарядов, а на следующий год — его повторения. Речь шла о химических и осколочно-химических снарядах калибра 3 дм. Однако препятствий было очень много — от не предвиденного никем взаимодействия иприта с использованным металлом до отсутствия броневой ямы на АГП в Кузьминках, необходимой для проведения испытаний подрывом [74].

Пожалуй, особенно остро чувствовалось отсутствие в стране серьезных снаряжательных мощностей, из-за чего даже производство нужных объемов ОВ (а также корпусов боеприпасов, запальных стаканов и взрывателей) не приводило к появлению необходимых количеств химических боеприпасов — артиллерийских и авиационных. Эта проблема очень активно обсуждалась летом 1924 г. в мобилизационном управлении РККА в связи с планами производства химических боеприпасов на 1924–1925 гг. [373].

5 августа 1927 г. РВС СССР ввел на вооружение Красной армии артхимснаряды калибра 76 мм и 122 мм, снаряды для полевых гаубиц (рецептуры: хлорпикрин в смеси с фосгеном или дифосгеном с добавлением хлорного олова, а также летний иприт с добавлением треххлористого мышьяка) [78].

1 апреля 1929 г. были введены на вооружение новые артхимснаряды — 76-мм осколочно-химический снаряд № 10, 107-мм осколочно-химический снаряд № 2 и 107-мм химический снаряд № 1 (в снаряжении СОВ и НОВ) [80].