Прокуратура РСФСР - Об опыте расследования умышленных убийств и изнасилований

Допрос продолжался долго, но положительных результатов не дал. Оглашая показания свидетелей, я предъявил ей также фотографии места происшествия и трупа. Это оказало на нее сильное воздействие. Она вздрогнула и замкнулась. Тогда я огласил показания ее матери Тесленко, которые противоречили некоторым ее утверждениям, и поставил вопрос: «Кто же из вас дает ложные показания, вы или ваша мать?»

На это Иванова ответила со слезами: — «Я уже запуталась, дайте мне прийти в себя и я вам расскажу, все как все было». Через некоторое время я продолжил допрос, разъяснив, что ее показания будут записаны на магнитофонную пленку. Она согласилась, после чего рассказала следующее:

С мужем познакомилась в 1959 году. Его призвали в ряды Советской Армии. Она ждала его 3,5 года. Все это время помогала его матери по хозяйству. Когда Николай демобилизовался, они поженились и первый год жили очень хорошо. Потом взаимоотношения со свекровью осложнились. Стали часто ссориться из-за разных мелочей, иногда ругань доходила до драк. На этой почве Евгения несколько раз расходилась с мужем.

Последний раз она ушла от мужа в марте, но Николай часто приезжал к ней и просил вернуться. Она ответила: «С тобой — хоть на край света, но без матери». А он мать бросать не хотел. Утром 24 апреля она села на велосипед и поехала на рынок, но там ни Николая, ни свекрови не встретила, поэтому поехала к ним домой в Котляревку. Подъехав к дому, велосипед оставила в недостроенном доме Шляховых и зашла к свекрови, чтобы поговорить. Разговор, происходивший на кухне, перешел в скандал, а затем в драку. Она схватила свекровь за волосы, ударила головой о пол, та села на пол и стала говорить: «Раз я вам мешаю, то отравлюсь, а потом повешусь». Евгения хлопнула дверьми и уехала домой.

Рассказав об этом, Иванова успокоилась, и я ей предложил изложить эти показания собственноручно. Она согласилась. Пока я не задавал уточняющих вопросов, так как еще не поступило заключение судебномедицинской экспертизы. Был произведен обыск, при котором изъяты носильные вещи Евгении. На них обнаружили пятна крови, совпавшие с группой крови Ивановой Ф. И. Кроме того, были изъяты ее часы, которые остановились в 6 час. 40 мин. По ее словам, они остановились в момент драки.

16 мая 1966 г. я получил заключение судебномедицинской экспертизы, из которого усматривалось, что Ивановой было причинено 94 телесных повреждения и что смерть ее могла наступить от механической асфиксии в результате сдавливания шеи руками. Странгуляционная борозда на шее трупа Ивановой образовалась, по-видимому, в агональном состоянии или вскоре после смерти. Экспертиза дала категорическое заключение, что Иванова уксусную эссенцию не пила.

Располагая такими доказательствами, я предъявил Ивановой Е. Д. обвинение по ст. 102 п. «г». Она виновной себя признала полностью и после ознакомления с заключением судебномедицинской экспертизы показала, что во время драки повалила Иванову Ф. И. на кровать и начала ее душить, била ее головой о пол, а когда она потеряла сознание, то облила ее уксусной эссенцией, потом вытащила на веранду и там повесила.

Несмотря на то, что Иванова призналась в совершении убийства, я продолжал работу по сбору доказательств, подтверждавших ее виновность.

Параллельно проверялась и версия о причастности Николая к убийству матери. Однако это не подтвердилось. Наблюдая за обвиняемой, я допускал, что она впоследствии может отказаться от своих показаний. Эти опасения оказались не напрасными. На последующих допросах она стала утверждать, что убийство совершила вдвоем с Николаем, а потом вообще стала отрицать свою причастность к убийству. Однако к этому времени по делу были собраны настолько убедительные доказательства, что ей ничего не оставалось, как правдиво рассказать обо всем случившемся.

Человеческая память долго хранит события, которые оставили в ней по той или иной причине глубокий след. Как правило, это события необычные. Именно такой след в моей памяти оставило дело, которое я расследовала несколько лет тому назад, работая следователем прокуратуры города Чусового.

29 августа 1960 г., обеспокоенная болезненным состоянием дочери и подозревая легочное заболевание, в рентгеновский кабинет Чусовской железнодорожной больницы мать привела четырехлетнюю дочь — Гребенкину Надю. При рентгеноскопии грудной клетки у нее обнаружили 7 швейных игл, которые располагались таким образом: три в левой части грудной клетки, в околосердечной сумке, две в правом легком и еще две — под правой ключицей, причем одна из них оказалась разломленной на две части. Все иглы направлены острием сверху вниз.

На следующий день врачи произвели рентгенографию головы и брюшной полости. В области головы игл не оказалось, в брюшной же полости были обнаружены еще две иглы, причем одна из них большого размера, так называемая хомутная игла. Врачи заявили, что жизнь девочки в опасности.

30 августа 1960 г. по этому факту было возбуждено уголовное дело. Когда иглы попали в тело девочки? Каким образом они попали? Где это могло произойти? Если они введены посторонней рукой, то кем и с какой целью это сделано?

Исходя из этих вопросов, мы составили план расследования. В числе намеченных версий мы предусмотрели и версию о причастности к покушению на убийство девочки кого-либо из ее родных и близких.

Прежде всего стали выясняться обстоятельства жизни потерпевшего ребенка. Оказалось, что это внебрачная дочь Буриловой, работавшей проводником вагонного депо, с трехмесячного возраста Надя содержалась круглосуточно в яслях, а затем — в детском саду. Когда девочке исполнилось 3 года, мать вышла замуж за своего старого друга, с которым поддерживала отношения еще до рождения девочки. Дружба их прервалась с уходом Бурилова в армию и рождением Нади. Отцом ее Бурилов не является.

Как выяснилось, Надя бывала только в яслях, детсадике и дома. За свою короткую жизнь девочка переболела различными детскими болезнями, и кроме того, в ноябре 1959 г. находилась в больнице по поводу обширной гематомы ягодично-крестцового отдела, а в апреле 1960 г. целый месяц амбулаторно лечилась по поводу перелома обоих предплечий в нижней трети.

Изучение истории болезни Нади дало возможность сделать вывод, что до ноября 1959 г. игл в теле девочки не было. Это подтверждалось записью в истории болезни о том, что производилась рентгенография, захватившая часть грудной клетки и тазобедренные суставы. Рентгенография в тот период проводилась для обнаружения трещины или перелома костей. Никаких инородных предметов в теле девочки не было замечено.