А Матущенко - Ядерный щит

Особо отметим, что главный конструктор РДС-1 Ю.Б. Харитон и основные разработчики, физики-теоретики знали о высокой вероятности неполного взрыва (снижении его мощности) и о последствиях, которые их ожидали в случае неудачи. Знали... и продолжали настойчиво работать – до получения самой атомной бомбы предстояло многое сделать. Постановлением Совета министров № 234-98сс/оп от 8 февраля 1948 г. сроки изготовления заряда РДС-1 были отнесены на более позднее время – к моменту готовности деталей заряда из плутония на комбинате № 817.

Относительно варианта РДС-2 к этому времени стало ясно, что его нецелесообразно доводить до стадии испытаний из-за относительно низкой эффективности этого варианта по сравнению с затратами ядерных материалов. Работы по РДС-2 были прекращены в середине 1948 г., и вся документация по этому варианту изделия уничтожена.

В феврале 1948 г. в КБ-11 активно работали 11 научных лабораторий, в том числе теоретики под руководством Я.Б. Зельдовича, переехавшие на объект из Москвы. В состав его группы входили Д.А. Франк-Каменецкий, H.A. Дмитриев, В.Ю. Гаврилов. Необходимые физикам расчеты, сложнейшие, громоздкие, требовавшие много времени, проводились ими тогда даже не на маленьких и очень шумных электромеханических машинках, а на знаменитых арифмометрах «Феликс», ручку которых надо было крутить без устали. Техника примитивнейшая, а результаты не подводили.

Экспериментаторы не отставали от теоретиков. Важнейшие работы выполнялись в отделах КБ-11, которые отвечали за подрыв ядерного заряда. Конструкция его была ясна, механизм подрыва тоже. В теории. На практике требовалось вновь и вновь проводить проверки, осуществлять сложные опыты. Каждый пройденный этап ставил перед исследователями, конструкторами, инженерами, рабочими новые задачи. Люди работали по 14—16 ч в сутки, полностью отдаваясь делу. Из воспоминаний Г.В. Киреева:

«В войну работали по 12 часов. А когда сюда пришел – та же война, 12 часов минимум. Пока задание не сделаешь, забудь про дом. Работали не покладая рук. Начальство тоже. Как-то раз Харитон часа в три ночи приходит в цех. Он тогда с телохранителем ходил. Тот в дверях остался, Харитон подходит ко мне.

– Вот здесь этот размерчик Вы сделали уже?

Он меня знал, но всегда со всеми на «Вы», культурный был. А я только наладился по чертежу точить этот размер.

– Нет, – говорю, – еще нет.

– Вам нетрудно будет его изменить?

Это меня, токаря, главный конструктор спрашивает! Я говорю:

– Отчего же не изменить, вот если бы Вы чуть позже пришли, тогда другое дело, а сейчас настрою, как надо, и все будет в порядке.

– Ну, значит, я успел.

Так часто бывало. Руководство высокое чуть что – сразу к нам в цех. Все они к нам приходили. Причем в любое время суток. Когда они только спали?»

Сильный положительный толчок конструкторским работам дало назначение летом 1948 г. в КБ-11 дважды Героя Социалистического Труда Н.Л. Духова. Он стал руководителем первого научно-конструкторского сектора, образованного в августе 1948 г. По мнению Ю.Б. Харитона, приход Духова вывел конструкторов на более высокий уровень результатов, придал необходимую оперативность их работе.

Результаты расчетов и конструкторских проработок быстро воплощались в конкретные детали, узлы, блоки. Эту по высшим меркам ответственную работу выполняли два завода при КБ-11. Завод № 1 изготавливал многие детали и узлы РДС-1 и затем их собирал. Завод № 2 занимался практическим решением разнообразных задач, связанных с получением и обработкой деталей из взрывчатки, обыкновенной, не ядерной.

Первый промышленный реактор на Комбинате № 817 («Челябинск-40») был выведен на проектную мощность 19 июня 1948 г. В его строительстве (начальник строительства М.М. Царевский) участвовало свыше 45 тыс. человек. Вскоре плутония-239 было наработано столько, сколько требовалось для заряда РДС-1. Его изготовление завершилось летом 1949 г. В июне 1949 г. на комбинат приехала группа ученых из КБ-11, в составе которой были Г.Н. Флёров и Я.Б. Зельдович со своими сотрудниками. Они располагали методиками, которые позволяли на основании ряда экспериментальных данных получать значения критической массы и размеров заряда из плутония. Группа под руководством Г.Н. Флёрова провела на комбинате необходимые опыты, теоретики рассчитывали по их результатам критические массы и другие параметры заряда. К концу июля работы завершились.

27 июля 1949 г. на Комбинате № 817 состоялось совещание, в котором участвовали И.В. Курчатов, Б.Л. Ванников, А.П. Завенягин, Б.Г. Музруков, Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, Д.А. Франк-Каменец-кий и Г.Н. Флёров. Было принято решение об окончательной массе плутониевого заряда. 5 августа 1949 г. заряд из плутония, изготовленный на Комбинате № 817, был принят комиссией во главе с Харитоном и затем отправлен литерным поездом в КБ-11. Здесь в ночь с 10 на 11 августа была проведена контрольная сборка ядерного заряда. Она показала, что РДС-1 соответствует техническим требованиям, изделие пригодно для испытаний на полигоне. Таким образом, советская атомная бомба была сделана за 2 года 8 месяцев. Повторим сказанное ранее: в США на это ушло 2 года 7 месяцев – на один месяц меньше. Всего на один!

Наверняка период работы над первой бомбой оказался бы длиннее, если бы в распоряжение наших ученых советская разведка не предоставила данные, которые регулярно поступали от нескольких специалистов, принимавших самое активное участие в Манхэттенском проекте. Прежде всего от К. Фукса, который сотрудничал с советской разведкой сознательно и добровольно с 1941 г. до своего ареста в 1950 г. Но какими бы ценными ни были сведения, полученные разведкой, не они определили окончательный успех дела. Огромный, самый важный, определяющий объем работы наши специалисты проделали самостоятельно.

Много позже К. Фукс писал: «Не вызывает сомнения то, что коллектив советских ученых под руководством Курчатова работал в то время с невероятным напряжением сил и что они, рано или поздно, все равно добились бы успеха, даже без переданной мной информации...».

Ю.К. Пужляков, в 1949 г. работавший старшим инженером отдела 27/3, вспоминал в 1999 г.: «Мы знали, ЧТО делать, но КАК делать, нас никто не учил. И мы сами учились технологиям».

8 апреля 1949 г. Ю.Б. Харитон и К.И. Щёлкин (а 15 апреля, через неделю, И.В. Курчатов и Ю.Б. Харитон) представили в Спецкомитет на имя Л.П. Берии доклад о решении всех теоретических, конструкторских и технических задач по РДС-1. В состав РДС-1 входили две группы комплектующих узлов и приборов. Первая группа – это баллистический корпус с установленными в нем на заводе-изготовителе узлами. Вторую группу составляли узлы, не монтируемые в корпус, они хранились и транспортировались отдельно. Судя по наименованиям на деталях, разработчиком всех систем, узлов, блоков первой группы являлось КБ-11. Изготовителями в ряде случаев были другие номерные оборонные предприятия. Разработчиком четырех из шести узлов второй группы было тоже КБ-11. В нем же изготовили и три узла этой группы. Таким образом, первый ядерный центр страны сыграл ведущую, решающую роль в создании первого советского ядерного изделия – атомной бомбы РДС-1.