Анатолий Терещенко - Смерш и ГРУ посвящается

О попытках сговора Гесса с англичанами наша разведка получила конкретную информацию от агента «Стюарта» — это был Ким Филби. Добыл он данные через своего источника — от двух фельдмаршалов о том, что выступление Германии против СССР намечено на весну сорок первого года, а конкретно, на 1 мая с расчетом на то, что русские не смогут поджечь при отступлении еще зеленый хлеб и немцы воспользуются урожаем.

Хорнак до конца своих дней был верен своим идейным принципам. Нацистским судьям, решавшим его судьбу в декабре 1942 года, он бросил в лицо:

«Моей целью было уничтожение гитлеровского государство любыми средствами. Я был твердо убежден, что идеалы Советского Союза принесут миру спасение».

Его приговорили к смертной казни, и 22 декабря 1942 года он был повешен в тюрьме Плётцензее. Его жену Милдред поначалу приговорили к шести годам заключения, но 16 января 1943 года по указанию Гитлера этот приговор заменили на смертную казнь. 16 февраля 1943 года она была гильотирована в той же тюрьме, где казнили ее мужа.

После окончания войны на Западе появились ядовитые статейки о причинах провала «Корсиканца» из-за поспешности при руководстве им советской разведкой. Эту гаденькую идейку следователи гестапо донесли до обессиленного истязаниями германского патриота и советского резидента перед казнью. Но он на пути к бессмертию исповедовал другой принцип: «не верь, не бойся, не проси!»

Вместе с Арвидом Хорнаком в «Красной капелле» берлинской резидентуры работал и другой корифей советской разведки, антифашист в офицерском звании обер-лейтенанта люфтваффе Харро Шульце-Бойзен — внучатый племянник гросс-адмирала Альфреда фон Тирпица, личного друга кайзера Вильгельма II и создателя доктрины германского военно-морского флота. В 1935 году он женился на красавице Либертас Хаас-Хайе. Мать невесты проживала по соседству с виллой Германа Геринга, который стал свидетелем со стороны невесты на свадьбе Харро и Либертас.

Благодаря покровительству Геринга Шульце приняли на службу в министерство авиации без обычной проверки гестапо на политическую лояльность. С 1935 года он собрал вокруг себя круг антифашистов левой ориентации, распространявший прокламации против нацизма и лично Гитлера, который, как они утверждали, приведет Германию к катастрофе.

К этому времени Харро познакомился с Арвидом Хорнаком, через которого начал передавать собранную информацию. Вскоре с ним был установлен оперативный контакт с проведением последующей вербовки. Так Шульце-Бойзен получил псевдоним — «Старшина». В декабре 1940 года он собрал важнейшую информацию о подготовке Германии к нападению на Советский Союз, а 16 июня 1941 года предупредил своего куратора, что война может начаться в любую минуту. Эту информацию немедленно доложили Сталину и Молотову. В докладной записке говорилось:

«Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает:

Все военные приготовления Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время…

Объектами налетов германской авиации в первую очередь являются: электростанция «Свирь-3», московские заводы, производящие отдельные части к самолетам, а также авторемонтные мастерские.

В военных действиях на стороне Германии активное участие примет Венгрия. Часть германских самолетов, главным образом истребителей, находится уже на венгерских аэродромах…

Источник в Министерстве хозяйства Германии сообщает, что произведено назначение начальников военно-хозяйственных управлений «будущих округов» оккупированной территории СССР…

На собрании хозяйственников, предназначенных для «оккупированной территории» СССР, выступил также Розенберг, который заявил, что понятие «Советский Союз» должно быть стерто с географической карты».

Но от него стали поступать каждый день интереснейшие для разведки материалы. Как писал Владимир Мещерский, владеющий глубокими данными по «Красной капелле», в Центре обратили внимание на вызывающе смелое поведение «Старшины» и дали указание в Берлин, чтобы Степанов — (псевдоним разведчика Александра Михайловича Короткова. — Авт.) опросил более подробно агента по этому вопросу.

16 июня 1941 года «Старшина» на вопрос Степанова, когда можно ждать «день X», недвусмысленно отвечает: «Война разразится со дня на день». Он установил, что в руководящих кругах германского министерства авиации утверждают, что вопрос о нападении на Советский Союз окончательно решен. Главная штаб-квартира Геринга переносится из Берлина предположительно в Румынию. 18 июня Геринг должен выехать в новую штаб-квартиру.

Не знаю, вспомнил ли Сталин прогнозы в конкретных документальных материалах «Старшины» о готовящемся «изо дня на день нападении на СССР» утром 22 июля 1941 года? Чиновники высокого уровня, к сожалению, боятся признавать свои ошибки, порой перерастающие в преступления, которые практически подставили РККА в первые месяцы войны.

17 июня 1941 года Сталин вызвал в Кремль наркома ГБ В.Н. Меркулова и начальника внешней разведки НКГБ П.М. Фитина. Вождь интересовался мельчайшими подробностями о берлинских источниках — «Корсиканце» и «Старшине», особенно последнем. Послушаем пояснение о встрече с вождем самого Фитина:

«16 июня 1941 года из нашей берлинской резидентуры пришло срочное сообщение о том, что Гитлер принял окончательное решение напасть на СССР 22 июня 1941 года. Эти данные тотчас были доложены в соответствующие инстанции.

Поздно ночью с 16 на 17 июня меня вызвал нарком и сказал, что в час дня его и меня приглашает к себе И.В. Сталин. Многое пришлось в ту ночь и утром 17 июня передумать. Однако была уверенность, что этот вызов связан с информацией нашей берлинской резидентуры, которую он получил. Я не сомневался в правдивости поступившего донесения, так как хорошо знал человека, сообщившего нам об этом…»

Вождь встретил их спокойно. Фитин среди бумаг на его столе заметил шифровку из Берлина.

«…Мы молчали, — вспоминал Фитин, — ведь всего три дня назад, 14 июня, газеты опубликовали заявление ТАСС, в котором говорилось, что Германия столь же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз».

И вот тут начальник внешней разведки понял одну непреложную истину о том, что практически материал его источника противоречит линии партии. В его голове пронеслось, что и за меньшие «огрехи» его коллег ставили к стенке, а тут вопрос касается жизни или смерти целой страны. В кабинете стояла зловещая тишина. Сталин прошелся, казалось бы, в состоянии отстраненности вдоль стола несколько раз, уставившись не на гостей, а в окно. И вдруг чекисты услышали его сиплый голос. Он задал коварный вопрос: