Анатолий Терещенко - Смерш и ГРУ посвящается

По всей вероятности, новый руководитель военной разведки Генштаба ВС СССР генерал-полковник Петр Иванович Ивашутин, хорошо знавший своего коллегу по фронтовым будням, сделал все что мог, чтобы минимизировать суровое наказание боевому генералу, который мог принести пользу в деле становления ГРУ при работе в новых условиях холодной войны, которая могла перерасти в ходе Карибского кризиса в очередную третью мировую войну.

Думая о принятом решении по генералу Рогову, его теперешний начальник, по всей видимости, мог рассуждать так: «Александр Семенович наказан, сурово наказан за дело. Человек, который никогда не ошибается, — ужасный зануда. Не ошибается только тот, кто ничего не делает, однако разного уровня бывают ошибки. Человек же, который не делает ошибок, получает приказы от тех, кто их делает. Вина тут Ивана Серова неоспорима. Он практически подставил в приказном порядке своего подчиненного совершить подлог. Не хватило в тот момент моему сослуживцу-фронтовику элементарной смелости указать начальнику на возможные негативные последствия!»

Вышел в отставку кавалер трех орденов Красного Знамени Александр Семенович Рогов уже в 1978 году. Скончался в 1992 году после развала той страны, которую он защищал в борьбе с немецко-фашистскими оккупантами. Со слов сослуживцев, он больше переживал за порушенную политиканами державу, чем за то наказание, которое получил в конце своей службы.

С другой стороны — это был высокий профессионал, который не устоял против преступного приказа своего непосредственного начальника генерала армии И.А. Серова, являвшегося в разное время фаворитом у Н.С. Хрущева и Г.К. Жукова и люто ненавидевшего В.С. Абакумова.

Это он вместе с подполковником М.Д. Рюминым плели интриги через разного рода пасквили-письма Берии, Маленкову и Сталину в адрес Виктора Семеновича Абакумова, который был, в конце концов, в 1951 году арестован, а 19 декабря 1954 года расстрелян по прямому указанию Н.С. Хрущева.

Но вернемся к фронтовым событиям осени 1944 года.

Рогов вместе с Ивашутиным отобрали четырех лучших военных разведчиков во главе со старшим лейтенантом Иваном Трегубенко, командиром с крепким телом и духом. Петр Иванович вместе Александром Семеновичем их тщательно проинструктировали и поставили конкретное задание — пробраться в Одессу еще до того, как город будет освобожден советскими войсками. А то, что Одесса будет скоро очищена от немецких войск, никто не сомневался. Прекрасно понимали это и фашисты, которые с удвоенной энергией и утроенной осторожностью проводили свои последние фронтовые операции.

— Ваша задача, товарищи, из тех данных, которые вам вручены, — конспиративно выйти на указанных наших граждан, не привлекая внимания посторонних лиц. Немцы сейчас напуганы, поэтому максимально осторожны, так сказать, блюдут бдительность, — инструктировал Петр Иванович военных разведчиков вместе с Александром Семеновичем. — В случае задержания — примите решение на месте, так сказать, по обстановке. Но ни в коем случае нельзя, чтобы в руки абвера попали наши шифры и коды. Освобождаться от компрометирующих вас документов и других секретных материалов надо будет вплоть до подрыва их гранатой. Специалисты вам расскажут, как это лучше сделать.

— Товарищ генерал, мы не допустим такого, чтоб с гостинцами для друзей нас сцапали оккупанты, — южнорусским мягким говорком с типичным таканьем попробовал отшутиться Иван Трегубенко. — Такой радости мы им не доставим. Живым фашистам не дадимся, и секретов они от нас не получат. Мы их, если такое случится, вместе с собой на тот свет заберем, а там еще раз придушим.

— Не надо, товарищ Трегубенко, упрощать задачу, как и не надо ее бояться, — ответил Ивашутин. — Все вы хорошо подготовлены и прекрасно вооружены. Метко стреляете, владеете в совершенстве ходовыми иностранными языками — немецким и румынским. Опыта и смелости вам тоже не занимать. А предупредить — это почти то же самое, что и вооружить. В жизни, как в шахматах, побеждает предусмотрительность, а скромная предусмотрительность лучше безрассудного риска. Предосторожность проста, а раскаяние многосложно. Так что только с этими мыслями и в дорогу…

Петр Иванович поднялся из-за стола, похлопал руководителя поисковой группы старшего лейтенанта Ивана Трегубенко по плечу и каждому из разведчиков пожал руку.

— Удачи вам, невидимая гвардия! — улыбнулся Ивашутин.

Легенда, разработанная начальником управления контрразведки Смерш генерал-майором Ивашутиным и руководителем Разведотдела полковником Роговым была такова: Трегубенко должен был играть роль пленного советского офицера, двое других разведчиков — эсесовцев, а четвертый — румынского жандарма. Соответствующие форма, удостоверения личности и знания необходимых языков у них имелись.

В ночь с 8 на 9 апреля разведгруппа благополучно перешла линию фронта через приготовленное военными разведчиками «окно», и оказалась в оккупированном городе. В условиях хаоса и неразберихи, созданных в ходе эвакуации Одессы, а подчас и панического бегства администрации города и командования гарнизона с подразделениями вражеских спецслужб, группа мужественных воинов все-таки вышла на нелегалов.

Не раз они натыкались на вражеских патрулей, но надежные документы, знание иностранного языка и четко разработанные легенда прикрытия и линия поведения наших военных разведчиков не позволили противнику к ним придраться.

На явочной квартире Трегубенко передал нашему резиденту дальнейшие условия по связи, деньги, а также шифры для засекречивания собранной информации. После этого военные разведчики так же грамотно организовали свое возвращение в штаб фронта. Да к тому же еще на окраине города прихватили с собой и говорливого языка — пехотного германского гауптмана (капитана). Сначала подумали — они пьяного обнаружили на одной из отдаленных от центра улиц Одессы, а он оказался элементарным наркоманом, наглотавшимся первитина сверх нормы.

Как пояснил доставленный в разведывательный отдел Ганс Штрюбе, так он значился по документам, солдатам и офицерам вермахта начали давать «бодрящие таблетки» еще в ходе польской кампании. С его слов, танкисты во время многокилометровых маршей, пилоты бомбардировщиков, экипажи подводных лодок, медперсонал, офицеры в штаб-квартире фюрера — все получали этот наркотический препарат. А еще пленный немец заметил, что многие его друзья долдонят под кайфом одну и ту же бодрящую фразу: «Наслаждайся войной, потому что мир будет ужасен».

Употребление первитина было, по существу, альтернативой нашим «фронтовым сто граммам». Но наркотик есть наркотик, к нему человеческий организм быстро привыкает. Военные врачи нацистской Германии уже тогда предупреждали руководство вермахта, что при его регулярном употреблении период восстановления организма становится все длиннее, а действие наркотика все слабее. Это непроизвольно приводило к увеличению дозы и развалу психического состояния личности вплоть до потери сознания и летальных исходов.