Анатолий Терещенко - Смерш и ГРУ посвящается

А уже 20 апреля того же года во время командировки в Лондон в гостинице «Маунтройял» он встретился с высокопоставленными чинами МИ-6 и ЦРУ, где и был завербован, получив псевдоним «Янг». Вербовку закрепили письменным обязательством — подпиской. Тут же в номере ему была поставлена задача по сбору политической, военной и экономической информации. Заморские хозяева передали своему агенту чувствительный транзисторный приемник для прослушивания шифрованных радиопередач, блокнот с шифрами и кодами, средства для нанесения и проявления тайнописи, миниатюрный фотоаппарат «Минокс», фотопленки и другие предметы шпионской экипировки. Все это он, вернувшись в Москву, спрятал дома в оборудованном тайнике письменного стола. С этого рубежа «оборотень» начал активно работать в ГРУ против военной разведки и всей страны.

Во время вояжей по роду службы в европейские столицы Пеньковского «натаскивали» как собаку для охоты. На конспиративных квартирах (КК) его обучали (занятия шли по несколько часов), как советскому военному разведчику стать первоклассным шпионом. В то же время «доили» — устно выпытывали все то, что он хранил в памяти. А хранил он много, так как собирал товар для продажи. Выслуживаясь перед «хозяевами», Пеньковский заявлял: «Взорву в Москве все что угодно, выполню любое задание».

Для снятия стресса ему предлагали секс с проститутками, работавшими на английскую разведку. От такого отдыха он, естественно, не отказывался. Шпион понимал, что это своеобразная плата за страх, за нервное перенапряжение в ходе предательской работы. О низости и скотстве своих поступков не думал, корыстолюбивый мечтатель думал только о деньгах, больших деньгах. О фактах обширных связей Пеньковского с женщинами легкого поведения и прожигания жизни в питейных заведениях потом признаются на судебном процессе свидетели — его собутыльники по пьяным оргиям — Рудовский и Финкельштейн.

За время заграничных поездок «крот» передал противнику 106 экспонированных фотопленок, в которых было более пяти тысяч кадров. В них находились материалы секретного характера, полученные разными путями на шпионской стезе…

А теперь к вопросу его «засветки». Согласно плану по связи в Москве шпион должен был передать часть собранных им секретных материалов при личной встрече с женой английского дипломата Анной Чизхолм на Цветном бульваре, где она часто гуляла с детьми. Коробка конфет, в которой лежали четыре фотопленки, была передана в качестве «угощения» детям англичанки на лавочке одной из детских площадок, куда якобы «случайно» забрел Пеньковский. Естественно, он не знал, что уже находится «под колпаком» контрразведки.

«Затуманить» шпионские контакты и обеспечивать безопасность своего агента в советской столице должны были сотрудники посольства Великобритании А. Рауссел, Г. Кауэлл, его жена П. Кауэл, Р. Чизхолм и его жена А. Чизхолм, Д. Варлей, Ф. Стюарт и сотрудники посольства США А. Дэвисон, X. Монтгомери, Р. Карлсон, Р. Джэкоб, В. Джонс.

В 1962 году в ходе агентурно-оперативных мероприятий (АОМ) был визуально получен еще один серьезный уликовый факт. Контрразведчики зафиксировали момент фотографирования Пеньковским на подоконнике окна каких-то документов, что дало еще одно основание подозревать хозяина квартиры в причастности к разведке противника. Уже тогда техника позволяла фиксировать не только манипуляции подозреваемого в шпионаже с листами машинописного текста, но и четко определить его работу с неизвестным фотоаппаратом. После получения такой информации на квартире подозреваемого был проведен негласный обыск, в результате которого оперативники обнаружили тайник со шпионской экипировкой.

22 октября 1962 года после получения санкции от генерального прокурора Пеньковский был арестован при выходе из здания ГКНТ. В ходе теперь официального обыска на квартире подозреваемого в шпионаже был обнаружен тайник с арсеналом шпионского снаряжения: шифры, коды, средства тайнописи, два фотоаппарата «Минокс», микрофотопленки, машинописные листы секретных документов, письма прикрытия и т. д. Тогда же была изъята и инструкция с рекомендациями в работе по радиосвязи, в которой говорилось:

«Мы считаем, что этот способ имеет большие преимущество с точки зрения безопасности… Вам очень важно натренироваться, чтобы Вы могли узнать и записать цифры при передаче… для этого нужно просто регулярно практиковаться».

А вот то, что касалось тайников:

«Они будут оставаться основным способом для посылки сообщений и материалов Вами. Для оперативности этого способа ном необходимы описания тайников, обещанные Вами. Вам придется в будущем находить и другие. При выборе тайников имейте в виду, что они должны находиться в местах, нормально доступных иностранцам. Мы считаем, что будет лучше, если мы будем заранее согласовывать день и час, в который Вы будете заряжать условленный тайник, чтобы мы могли его сразу же опустошить, не дожидаясь сигнала…»

Дальше в шести пунктах шло подробное разжевывание технологии работы с тайниками. «Оборотень» на следствии и суде признался, что фотографировал технические отчеты по ракетно-артиллерийской тематике и другие секретные материалы, выуживал данные военного характера у своих знакомых военнослужащих, сообщал ТТД о советском вооружении, которые получил во время службы в армии. Он признался, что на сотрудничество и иностранными разведками он пошел из корыстных побуждений — не хватало денег на развлечения с собутыльниками и женщинами легкого поведения.

И еще одна деталь о его аморальности и дичайшей безнравственности в ходе борьбы за свою паскудную жизнь. Вчитавшись в его обращение к руководству КГБ при СМ СССР на третий день после ареста, делается зябко сердцу, нет, оно леденеет, особенно вспоминая слова, кажется, Гумбольдта о том, что нравственность народов и человека зависит от уважения к женщине:

«Прошу Вас оказать мне доверие и помочь реабилитироваться и вернуться в наше Общество и в свою семью ценой огромнейшей пользы, которую я сейчас еще имею возможность принести. Я смогу вырвать у врага гораздо больше сведений и материалов, нежели передал.

Это реально с точки зрения сложившихся в настоящее время условий, что является моей жизненной целью. Не превращайте меня в труп — это будет подарком врагу. Забросьте туда, где меня ждут. Большего вреда я уже не принесу, и Вы ничем не рискуете.

Беру на себя следующие условия: если изменю своему обещанию и буду присылать некачественные материалы или «дезу» — уничтожьте семью, да и со мной Вы можете всегда расправиться. Но этого не будет. В горячем стремлении принести сейчас реальную пользу Родине — моя сила.