Андрей Шаваев - История военной контрразведки. СМЕРШ Империй

Сорок предателей за 37 лет существования одной спецслужбы одного государства — это УБИЙСТВЕННО много; больше одного изменника в год, причем с завидной регулярностью, вне зависимости от динамики и нюансов внешнеполитической и внутригосударственной оперативной обстановки.

Были ли в невоенной истории мировых спецслужб более фактурные показатели подобной «чистоты рядов»?

В военной контрразведке ОБОРОТНЕЙ, инициативно или под принуждением вставших на путь преступного сотрудничества с противником, оказалось всего два, то есть одна двадцатая часть от общего числа предателей из системы КГБ.

Противодействие разведки и контрразведки — это война даже в мирное время, а на войне без потерь не бывает.

Потери в бою, в мясорубке — кровь, катастрофа, горечь утраты, чувство собственного бессилия, скупые мужские слезы.

Потери от предателей — стыд и позор, ненависть к изменникам.

Сухие цифры числа изменников из системы КГБ и их сопоставление по структурным подразделениям органов госбезопасности — абсолютно объективный показатель высочайшего уровня работы кадровых служб военной контрразведки Комитета государственной безопасности СССР, общая характеристика сотрудников особых отделов всех рангов и званий, явившихся образцом соблюдения военной присяги, профессиональных правил и норм собственной безопасности, офицерского долга и ЧЕСТИ. У военной контрразведки показатель надежности и устойчивости был «обречен» быть высочайшим, ибо основной ресурс рекрутирования в систему — сформировавшаяся ОФИЦЕРСКАЯ среда.

Военная контрразведка защищает армию, в то же время подпитываясь армией, ее лучшими, самыми достойными, честными и преданными Родине представителями.

Взаимопроникновение армии и военной контрразведки гарантирует устойчивость и ЖИВУЧЕСТЬ организма армейского и организма военной контрразведки системы государственной безопасности.

Живучесть армии и спецслужб гарантирует ВЫЖИВАЕМОСТЬ государства.

История взаимоотношений армии и военной контрразведки независимо от места действия и конкретного исторического периода — тема политическая, морально-правовая, контрастная, щепетильная и чрезвычайно тонкая. Она не приемлет однозначных толкований и оценок: в ней переплетены вечные интересы многополярных властных и оппозиционных группировок; в ней много узкопрофессиональных, внутриведомственных, зачастую противоречащих и взаимоисключающих друг друга запутанных скрытых закономерностей, нюансов и отдельных элементов специфики функционирования этих неотъемлемых силовых составляющих государственного механизма.

История не может быть прикладным элементом.

Не было у России другой истории, кроме военной.

Страна и народ постоянно, планомерно или судорожно готовились к войне; либо воевали; либо зализывали послевоенные раны…

А затем снова готовились к войне…

Соответственно БОЕВОЙ контрразведки, кроме военной, у нас, по большому счету, не было и не могло быть… Ибо только военная контрразведка ПОСТОЯННО, а не от случая к случаю, как территориальные органы госбезопасности (разумеется, при всем к ним почтении), смотрела в глаза реальному противнику.

Армия, войска исторически всегда оставались важнейшей частью государственного структурного механизма и политической системы империи, рассматриваясь ЭЛИТОЙ не только в качестве внешней оборонной или наступательной структуры, но и как эффективный рычаг реализации функций сугубо внутренних — карательных, полицейских, силового воздействия на реальную и мнимую оппозицию.

Поэтому военная контрразведка не могла не стать ЗАЛОЖНИКОМ политической системы, имея помимо задач прямо контрразведывательных еще и задачу абсолютного контроля над армией.

Контроля в интересах политической элиты.

А контроль, навязываемый сверху, — обязательно предвзятый, ибо он конъюнктурно-политически МОТИВИРОВАН и НАПРАВЛЕН на конкретные, четко обозначенные группировки и персоны.

Отсюда и определение задач, и очерчивание контуров оперативного контингента, и заказные темы агентурно-оперативного сканирования. C неизбежными, иногда необратимыми, последствиями. Последствиями для всех — и для тех, кого пристально изучали, за кем наблюдали и по команде СВЕРХУ брали; и для тех, кто команды изучать, наблюдать и брать безоглядно выполнял.

Оценивать историю военной контрразведки нужно взвешенно, без излишних восторгов, но и без заведомого негатива. Только объективно, с учетом положительных и отрицательных моментов, достижений и провалов; отделяя замысел и исполнение КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ операций от операций карательных; разделяя триумфы и трагедии; четко отграничивая героев и тружеников военной контрразведки от нереабилитированных преступников, какие бы высокие должности они ни занимали. Нельзя забывать, что в почти тридцатилетний сталинский исторический период органами военной контрразведки ОГПУ-НКВД-СМЕРШ-МГБ руководили пятнадцать человек, из которых девять — до настоящего времени не реабилитированные преступники. Это устоявшаяся юридическая оценка руководителей сталинской военной контрразведки, кто бы и как бы в разные годы ни пытался их оправдать и реабилитировать.

Объективно надо оценивать и армию — весьма и весьма сложно воспринимаемый со стороны закрытый конгломерат со своими не всегда достойными и приемлемыми с точки зрения этики и морали традициями, специфическим менталитетом командного состава, неконтролируемой властью над подчиненными, самодурством, пренебрежением к человеческой жизни, головотяпством, аморальными явлениями и банальной «унтерпришибеевщиной».

Еще в 1919 году руководитель Красной Армии Л.Д. Троцкий писал:

«У нас ссылаются нередко на измены и перебеги лиц командного состава в неприятельский лагерь. Таких перебегов было немало, главным образом среди офицеров, занимавших менее видные посты. Но у нас редко говорят о том, сколько загублено целых полков из-за боевой неподготовленности командного состава, из-за того, что командир полка не сумел наладить связь, не выставил заставы или полевого караула, не понял приказа или не разобрался по карте. И если спросить, что до сих пор причинило нам больше вреда: измена бывших кадровых офицеров или неподготовленность многих новых командиров, то я лично затруднился бы дать на это ответ».

Сложно обвинить почетного работника ВЧК-ГПУ Л.Д. Троцкого в неправоте.

Более того, это положение вещей преследовало Красную Армию на протяжении первой половины ХХ века. Вспомним комфронтов А.И. Егорова и М.Н. Тухачевского, потерявших убитыми и пленными десятки тысяч красноармейцев в Польской кампании 1920-го. Вспомним маршала Блюхера, уложившего тысячи солдат и офицеров во время скоротечного военного конфликта с японцами у озера Хасан в 1938 году. Вспомним растерянность, утрату управления войсками командованием Западного, да и не только Западного фронта в начале войны в 1941-м. Вспомним предателя генерала Власова и ему подобных изменников. Вспомним некоторых возвеличиваемых и поныне полководцев Великой Отечественной, совокупными миллионными потерями армии оплатившими веру в собственную непогрешимость; их упрямство, недооценку противника, желание добиться результата любой ценой, не считаясь с потерями, их пренебрежение к человеческой жизни. Недаром солдаты еще тогда, в войну, некоторых маршалов прозвали «мясниками». Вспомним трагедию Даманского, колоссальные потери пограничников и войск Советской Армии во многом из-за нерешительности командования войск Дальневосточного военного округа.