ЛУБЯНКА. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953

Арест сестры и неоднократное привлечение меня к судебной ответственности породили во мне злобу к советской власти, и я стал подумывать, как бы при случае отомстить ей.

Вопрос:Корни ваших антисоветских проявлений кроются не только в этом.

Покажите, кто стоял за вашей спиной и направлял вас на борьбу с советской властью?

Ответ:В том, что я стал врагом советской власти, немалую роль сыграла моя приверженность к троцкистам.

Еще с 1943 года, увлекаясь вопросами философии, я усиленно читал различную философскую литературу, причем без разбора и не соблюдая никакой системы.

Будучи предоставлен самому себе, я вскоре запутался в теоретических вопросах, стал неправильно, в искаженном свете воспринимать отдельные марксистские положения и, таким образом, постепенно скатился на позиции врагов партии.

Наряду с этим, помышляя о карьере юриста, я много читал материалов о прошедших судебных процессах и с особенным интересом ознакомился со стенографическим отчетом о судебных заседаниях по делу участников правотроцкистского блока.

На меня, человека уже зараженного антисоветскими мыслями, показания, данные на суде главарями правотроцкистского блока, произвели сильное впечатление. Я проникся сочувствием к осужденным троцкистам и разделял их стремление к свержению советской власти.

Вопрос:Не только разделяли, но и сами встали на путь активной борьбы против Советского государства.

Ответ:Признаю, что начиная с 1946 года мною вынашивалась мысль о создании антисоветской организации, и в конце 1948 года я поделился об этом со своим близким приятелем БЫСТРОВЫМ, с которым ранее не раз с антисоветских позиций обсуждал положение в стране.

БЫСТРОВ одобрительно отнесся к моим намерениям, и мы с ним начали действовать.

Вскоре мы с БЫСТРОВЫМ обработали и вовлекли в нашу антисоветскую организацию МОЛЧАНОВУ и МИСЮКА, с которыми нам до этого неоднократно приходилось вести вражеские беседы.

На первом же сборище, состоявшемся в декабре 1948 года у меня на квартире, БЫСТРОВ под мою диктовку написал два вражеских документа, один из которых мы назвали «программой», другой — «уставом» нашей подпольной организации. После того, как эти документы были написаны, мы все, т. е. я, БЫСТРОВ, МИСЮК и МОЛЧАНОВА, еще раз их внимательно прочитали и затем подписали.

Вопрос:Где находятся эти вражеские документы?

Ответ:Впоследствии я «программу» и «устав» МРП(к) уничтожил.

В этих документах мы писали о своем намерении вести активную борьбу против ВКП(б) и советского правительства, вовлекать в антисоветскую организацию лиц, недовольных существующим положением в СССР, и распространять антисоветские листовки.

Не скрою, что одним из основных методов борьбы с советской властью мы избрали террор против руководителей партии и советского правительства.

Вопрос:Договаривайте, кто из вас первым предложил использовать этот подлый метод борьбы?

Ответ:Зная, что к террору, как к наиболее действенному способу борьбы с советской властью, прибегали троцкисты, я предложил БЫСТРОВУ, МИСЮКУ и МОЛЧАНОВОЙ тоже заняться террористической деятельностью и подготовить убийство руководителей советского правительства.

Вопрос:Как отнеслись ваши сообщники к этому злодейскому предложению?

Ответ:Мое предложение о терроре нашло полное одобрение у БЫСТРОВА, МИСЮКА и МОЛЧАНОВОЙ.

На сборищах, которые несколько раз устраивались в декабре 1948 года и январе 1949 года у меня на квартире, а иногда на заводе, мы все приходили к единодушному мнению о необходимости совершения террористических актов над руководителями ВКП(б) и советского правительства. Однако прошу поверить, что дальше разговоров у нас дело не пошло.

Вопрос:Подождите оправдываться. Прежде скажите — против кого из руководителей партии и советского правительства вы замышляли совершить террористические акты?

Ответ:МИСЮК, МОЛЧАНОВА и я высказывались за то, чтобы подготовить и осуществить террористический акт одновременно над всеми членами Политбюро ЦК ВКП(б). Что касается БЫСТРОВА, то он в основном поддерживал нас в этом вопросе, однако почему-то был против совершения покушения на ВОРОШИЛОВА.

Вопрос:Каким образом вы намеревались осуществить это чудовищное преступление?

Ответ:Детали мы не обсуждали и говорили только лишь о том, что достаточно устранить вождя и наиболее близких его соратников, как в правительстве произойдет замешательство, и этим мы воспользуемся для захвата власти.

Вопрос:Как же вы — ничтожная кучка преступников — могли рассчитывать на захват власти?

Ответ:Такую дерзость могу объяснить лишь тем, что мы ложно понимали положение в стране, считая большинство населения СССР недовольным советской властью. Я и мои сообщники полагали, что стоит только подать сигнал, как в стране начнутся восстания.

Убийство вождя и других его соратников, по нашему предположению, и должно было явиться таким сигналом.

Вопрос:Что практически вы сделали для выполнения задуманного вами злодеяния?

Ответ:Практическое осуществление террористического акта над главой и другими руководителями советского правительства было возложено на МОЛЧАНОВУ, которая наиболее злобно высказывалась против руководителей партии и правительства и в порыве экстаза заявляла: «Дайте мне револьвер, и я пойду стрелять».

Было решено, что, как только наша организация будет располагать оружием, МОЛЧАНОВА накануне одного из всенародных праздников выедет в Москву и, проникнув с колонной демонстрантов на Красную площадь, приведет в исполнение наш злодейский замысел.

Других практических мер по подготовке к покушению на вождя и других руководителей ВКП(б) и советского правительства мы не предпринимали.

Вопрос:Кто поверит, что вы — злобные враги советской власти, наметив исполнителя ваших злодейских замыслов и план их осуществления, не вели дальнейшую подготовку к совершению террористических актов.

Говорите правду.

Ответ:Как я уже показал, на одном из вражеских сборищ мы решили послать МОЛЧАНОВУ в Москву с целью покушения на вождя и других руководителей партии и правительства во время одной из праздничных демонстраций на Красной площади, однако эта поездка МОЛЧАНОВОЙ не состоялась, поскольку она вскоре оставила работу в Ленинграде и уехала к своим родителям в Кострому.

Допрос прерван в 15 час. 30 мин.

Протокол с моих слов записан верно, мною прочитан.

БЕРЛИН

ДОПРОСИЛ:

Cm. следователь следчасти по особо важным делам