ЛУБЯНКА. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953

С. ГОГЛИДЗЕ

Стенограмма

обвиняемого ШВАРЦМАНА Льва Леонидовича (Ароновича) от 21 ноября 1952 года

ШВАРЦМАН Л.Л., 1906 года рождения, уроженец местечка Шпола, Киевской области, еврей, гражданин СССР, бывший член КПСС, до ареста — зам. начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР, полковник.

Допрос начат в 13 час. 30 мин.

Вопрос:Уточните, кто ваш отец?

Ответ:Мой отец ШВАРЦМАН Арон Львович. Сам я его плохо помню, но от матери мне было известно, что во время Первой мировой войны отец находился на службе в царской армии, а в период Гражданской войны служил на стороне белых. В одном из боев с Красной Армией отец был убит.

Вопрос:У кого вы воспитывались в последующем?

Ответ:До совершеннолетнего возраста я находился на иждивении матери и отчима КОЗЛЕНКО Наума, которые до 1922 года проживали в местечке Шпола, Киевской области, а затем переехали в Киев.

Немалую роль в моем воспитании сыграл и мой дядя — ШВАРЦМАН Абрам. И отчим, и дядя являлись состоятельными людьми. Первый из них имел свой магазин и занимался частной торговлей, а второй — спекуляцией золотой валютой на черном рынке, в связи с чем подвергался аресту органами ВЧК.

В 1925 году я устроился на работу в редакцию газеты «Киевский пролетарий» и с тех пор начал жить самостоятельно.

Вопрос:Произведенной проверкой установлено, что ваш отчим КОЗЛЕНКО состоял в сионистской организации и являлся активным еврейским националистом. Очевидно, вы помните и это обстоятельство?

Ответ:Да, помню, и очень хорошо, поскольку отчим не только сам был сионистом, но он вовлек в сионистскую организацию и меня.

Эта организация ставила своей целью воспитание еврейского населения, и в частности молодежи, в националистическом, сионистском духе.

Из числа участников организации мне припоминаются ГИЛЬГУР Муня — сын торговца, ПОРТЯНСКИЙ Мендель и ТУЧИН Герш. С этими лицами я поддерживал связь до 1992 года, то есть до момента переезда из Шполы в город Киев.

Вопрос:Какую националистическую работу вы проводили как участник сионистской организации?

Ответ:Мне в то время было 15–16 лет, вследствие чего я не мог занимать ни выборной должности, ни проявлять особой активности в деятельности организации сионистов. Вместе с тем пребывание в организации в сочетании с влиянием, которое оказывал на меня КОЗЛЕНКО, не могло не отразиться на формировании моих националистических взглядов.

Посещая еврейскую школу «хедер» и участвуя в нелегальных сборищах сионистов, я слушал выступления руководителей сионистской организации, их клевету на советскую власть, а также призывы к отъезду в Палестину. Одновременно я изучал талмуд и древнееврейский язык. Все это в конечном счете и предопределило то обстоятельство, что в последующем я в душе всегда оставался еврейским националистом и стремился сблизиться с людьми одинаковых со мной взглядов.

На националистических позициях я оставался и в 1925–1929 годах, в период работы в редакции «Киевского пролетария» и в дальнейшем, когда переехал на работу в Москву, устроившись литературным сотрудником вначале в редакцию газеты «Московский комсомолец», а затем, с 1930 года, — в газету «Рабочая Москва».

Вопрос:Вы не только продолжали оставаться на националистических позициях, но и занимались активной антисоветской деятельностью.

Показывайте об этом.

Ответ:Не могу отрицать, что, работая в Киеве, а затем в Москве, я поддерживал знакомство с рядом лиц, враждебно настроенных по отношению к советской власти, и еврейскими националистами, взгляды которых я раздел ял.

В частности, я был близко знаком с МИРОНЕРОМ Хаимом, отчества не помню, бывшим редактором газеты «Киевский пролетарий», в прошлом бундовцем, который хотя и вступил в коммунистическую партию, но тем не ׳ менее остался убежденным еврейским националистом и далек был от того, чтобы в какой-то мере симпатизировать советской власти. Национализм МИРОНЕРА проявлялся на каждом шагу, вплоть до того, что и кадры в редакции он подбирал по национальному признаку.

После переезда в 1929 году в Москву связь с МИРОНЕРОМ я прекратил, и где он находится сейчас, мне неизвестно.

Знаком я был также с ИВИЧЕМ Леонидом, бывшим литературным сотрудником газеты «Московский комсомолец», который ранее проживал в Ленинграде и имел связь с зиновьевцами. В 1950 году ИВИЧ был арестован органами МГБ и осужден к высшей мере наказания.

Кроме МИРОНЕРА и ИВИЧА моим единомышленником являлся КОВАЛЕВ Леонид, бывший редактор газеты «Рабочая Москва», который, как мне известно с его слов, еще в начале 20-х годов являлся троцкистом и голосовал за троцкистскую платформу об отношении к профсоюзам.

Примерно в 1937 году КОВАЛЕВ был репрессирован органами НКВД.

МИРОНЕР, ИВИЧ и КОВАЛЕВ были резко враждебно настроены к советской власти и в разговорах со мной, что называется, отводили душу, возводя всевозможную клевету на мероприятия партии и правительства. Однако в какой-либо организационной связи ни с кем из них я не состоял.

Вопрос:Из сказанного вами видно, что вы, будучи выходцем из социально чуждой среды, поддерживали связь с врагами советской власти и с давних пор являлись активным еврейским националистом.

Скажите, каким образом при наличии такого «багажа» вам удалось пробраться на работу в органы государственной безопасности?

Ответ:Должен признать, что при вступлении в партию, а также при оформлении на работу в органы НКВД мне приходилось скрывать свои подлинные националистические взгляды и делать вид, что я всецело симпатизирую советской власти.

Вопрос:Работая в органах МГБ, вы, разумеется, не изменили своих националистических и антисоветских убеждений?

Ответ:Я признаю это. Моя последующая преступная деятельность была тесно связана именно с национализмом. Вскоре после поступления на работу в центральный аппарат НКВД СССР я был зачислен на должность оперативного уполномоченного секретно-политического отдела. Моим непосредственным начальником был РАЙХМАН Леонид Федорович. Первое время мы присматривались друг к другу, но потом нашли общий язык, и между нами установились близкие, доверительные отношения.

Постепенно я убедился, что РАЙХМАН так же, как и я, является еврейским националистом, маскирующимся под советского человека.

В беседах, происходивших между нами, мы откровенно высказывали недовольство национальной политикой партии.

Вопрос:Только ли антисоветскими националистическими разговорами ограничивалась ваша преступная связь с РАЙХМАНОМ?