Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Но мы оцениваем их как субъектов репрессивной деятельности органов НКВД с высоты сегодняшнего дня, в то время как в 1939–1941 гг. в ходе кампании разоблачения допущенных «нарушений социалистической законности» еще никем не ставился вопрос о проведенных в 1937–1938 гг. репрессивных операциях как составных частях одного из тягчайших преступлений XX века. Поэтому руководители УНКВД среднего звена, такие как М. Леснов, до конца были убеждены в том, что в большинстве случаев они подвергали репрессиям «действительных врагов».

Доказать обратное не входило в задачу служебных расследований и советского правосудия конца 1938–1941 гг. Непоследовательность и бессистемность в разоблачении преступлений, совершенных в 1937–1938 гг. сотрудниками НКВД, и не только ими, свели фундаментальную проблему отказа сталинским режимом от применения массового террора как способа государственного управления к ситуативной кампании разоблачения отдельных «врагов, пробравшихся в ряды партии и органов НКВД» [558] Материалы следствия в достаточной степени вскрыли технологию массового террора и пригодились позднее, когда в 1954–1956 гг. руководство СССР во главе с Н.С. Хрущевым назвало произошедшее в 1937־ 1938 гг. «последствиями культа личности И.В. Сталина» и дало старт первой волне массовой реабилитации жертв сталинского террора. .

В связи с этим довольно показательной была судьба одного из осужденных сотрудников УНКВД — бывшего коменданта УНКВД М. Люлькова. Он получил один из самых мягких приговоров и в феврале 1941 г. был этапирован в Карагандинский ИТТ (Карлаг) НКВД СССР (Казахстан). Отбывая, по его мнению, «незаслуженный срок наказания», он безуспешно обращался в различные инстанции с ходатайствами о реабилитации. Отбыв наказание, 20 января 1942 г. был освобожден. В июне 1942 г. был мобилизован в Красную Армию. Война дала ему шанс, который он использовал. 25 ноября 1942 г. Президиум Верховного совета СССР удовлетворил очередное его ходатайство, и судимость с него снял. В декабре 1942 г. в составе 21-й механизированной бригады М. Люльков оказался в действующей армии на советско-германском фронте. Там он вскоре был восстановлен и в партии. Будучи старшиной роты, прошел всю войну, награжден двумя медалями «За боевые заслуги», медалями «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией» [559] Там же. Т. 9. Л. 30. Письмо Житомирского горвоенкомата начальнику УКГБ по Житомирской области о М.С. Люлькове. 5 июля 1960 г. . В августе 1945 г. был демобилизован из армии. Война превратила его в заслуженного ветерана. Жизнь и трудовая биография начинались как бы заново.

Однако он не сменил даже места жительства, как это сделало большинство его коллег. До 25 июня 1956 г. работал юрисконсультом в Житомирском отделении смешанной торговли (Смешторг), откуда был уволен за появление на работе в нетрезвом виде. Когда в 1960 г. Управление КГБ по Житомирской области запросило у отдела кадров Житомирского горпищеторга (один из преемников реорганизованного Смешторга) характеристику на М. Люлькова, оно получило ответ: «нет ни единого руководителя торга, который совместно с ним работал бы» [560] Там же. Т. 9. Л. 29. Письмо отдела кадров Житомирского горпищеторга УКГБ по Житомирской области о М.С. Люлькове. 30 июля 1960 г. .

Директору Житомирского грузового автопарка № 1 некуда было деваться, и он подписал характеристику М. Люлькова, где говорилось, что он работает «экспедитором по вывозке хлебопродуктов в торговую сеть города Житомир с 7-го июля 1956 г. и на этой работе проявил себя принципиальным, дисциплинированным и исполнительным работником […]. В 1959 г. избран членом комиссии партийного контроля за действием администрации» [561] Там же. Т. 9. Л. 31. Служебно-производственная характеристика М.С. Люлькова. Без даты. . Новые времена, на дворе стояла «хрущевская оттепель».

Ностальгия по прошлому не давала покоя бывшему коменданту. 8 августа 1957 г. он обратился к председателю КГБ СССР Ивану Александровичу Серову (1905–1990) с просьбой вернуть конфискованный у него «знак почетного чекиста» № 3198, который ему был вручен 9 ноября 1938 г., или выдать взамен другой [562] См.: Там же. Т. 5. Л. 584–585. Заявление М.С. Люлькова председателю КГБ при СМ СССР И.А. Серову. 8 августа 1957 г. М. Люльков был награжден знаком «Почетный работник ВЧК-ГПУ» в соответствии с приказом НКВД СССР № 486 от 14 августа 1938 г. См.: ОГА СБУ. Ф. 5. Д. 67839. Т. 5. Л. 588. . Правда, он не написал, что получил этот знак за «успешное выполнение операций по линии комендатуры УНКВД» [563] В завершение освещения личного вклада М. Люлькова в «успешность операций» приведем еще одну цитату: «В отношении избиения арестованных перед приведением над приговоренными приговора в исполнение с самого начала и до последних дней особенно принимал участие быв[ший] комендант Люльков, который бил арестованных без какого-либо повода, иногда задавая тот или иной вопрос и доводя это избиение до прямого убийства. Особенно такой характер избиения Люльковым приговоренных имел место, когда Люльков был пьяным, что бывало почти всегда». ОГА СБУ. Ф. 12. Д. 135. Л. 116. Протокол допроса Ф.Г. Игнатенко. 29 января 1939 г. . Ему отказали, ссылаясь на то, что такие знаки больше не изготавливаются.

М. Люльков не успокаивался; В сентябре 1958 г. бывший рабочий московского завода «Серп и молот», как он себя представил, обратился в Президиум Верховного совета СССР с просьбой принять дополнительное решение о его реабилитации и восстановлении звания лейтенанта госбезопасности, которого он был лишен по приговору Военного трибунала [564] См.: Там же. Ф. 5. Д. 67839. Т. 5. Л. 573–573 об. Заявление М.С. Люлькова в Президиум Верховного совета СССР. 28 сентября 1958 г. . В этом ему также было отказано, как и при второй попытке осенью 1959 г. получить упомянутый знак.

Представители нового поколения чекистов сначала не имели ни малейшего понятия о «заслугах» Люлькова. После ознакомления с сутью дела следователи КГБ нашли свидетеля, который дал исчерпывающую характеристику активному ветерану. Этим свидетелем был Михаил Глузман, который на допросе 5 июля 1960 г. сообщил: «Люлькова я могу охарактеризовать как пьяницу, садиста и мародера […]. Свои показания в отношении Люлькова, данные мною на допросе в январе 1939 г. и в судебном заседании в апреле 1940 г., я подтверждаю полностью» [565] Там же. Т. 9. Л. 203 об. 204. Протокол допроса М.З. Глузмана. 5 июля 1960 г. .

В обществе звучала тема «преодоления культа личности и его последствий», возвращения из небытия жертв сталинского террора и восстановления в правах выживших. Бывшие палачи не стеснялись воспользоваться ситуацией и повысить свой социальный статус. Нужно отдать должное людям, занимавшимся в тот период вопросами реабилитации. Практически всем изуверам-карателям, их вдовам, писавшим о своих «оклеветанных» мужьях, и прочим гражданам, не безразличным к судьбам данной категории людей, в просьбах о реабилитации было отказано. Но власть не продвинулась вперед в переосмыслении истории и самой себя. Не произошло этого и во времена перестройки и «гласности», хотя период сталинского террора фактически был расширен от конца 1920-х до начала 1950-х гг. и были приняты дополнительные меры по восстановлению исторической и правовой справедливости в отношении жертв репрессий.