Сергей Яковлев - На задворках России

Сергей Павлович неплохо разбирался в людях и прекрасно это чувствовал.

Что же касается места главного редактора "Нового мира", которое рано или по­здно должно было освободиться, — я бы предпочел (и предпочтения своего ни от кого не скрывал), чтобы его занял широко известный, не ангажированный никакими политическим силами, в лучшем смысле слова народный, хороший и серьезный писатель.

АКЦИОНЕРЫ И "ПРЕЕМНИКИ"

Ситуация с Кимом разъяснилась еще зимой. Он вернулся из Кореи с извинениями, Сергей Павлович его простил и оставил членом редколлегии. В журнале как раз шел новый роман Кима, и он частенько заглядывал в редакцию, иногда с симпатичной женой Наташей, той самой, присутствия которой в журнале якобы не переносил За­лыгин.

— Тут дело совсем в другом, — доверительно поведал мне как-то сам Сергей Пав­лович. — Ким сразу, как пришел, дал в газете интервью, что скоро станет главным редактором журнала. Действительно, я говорил ему, что годика через два собираюсь уходить, но пока-то я был главным! Зачем же заявлять такое? Он мне говорит: они там все переврали, я совсем не это имел в виду. Ну так дайте опровержение! Через неде­лю встречаю, спрашиваю: опровержение напечатали? "Да ну их, — машет рукой, — вам не стоит из-за этого волноваться!" Так и не опроверг.

Это была уже четвертая версия. То злосчастное интервью мне в руки не попадало, и как там высказывался Ким, я не знаю. Да это и не важно. Тем более что скоро при­шлось услышать и пятую трактовку — от Ларина, с которым я старался, несмотря ни на что, поддерживать нормальные отношения. Ким-де рассчитывал сразу пройти в дамки, видя немощность Залыгина, но Андрей Василевский охладил его пыл, сказав: у нас акционерное общество, оно-то и выбирает по уставу главного редактора. После этого, мол, Ким сам потерял интерес к журналу...

Не там ли, на четвертом этаже, в кулуарах "теневого кабинета", сочинилась специ­ально под Залыгина (с расчетом задеть его самолюбие) история про интервью? А что, это было бы вполне в духе новомирских византийцев. Где уж Киму, человеку восточ­ному, разобраться в подобных ходах!

— Вы готовите себе преемника? — иногда спрашивал я Залыгина напрямую.

— Нет, пока не думал.

— Тут должен сидеть большой писатель. Битов, может быть?

— Ну что вы. Битов лентяй, он ничего не будет делать. Мы не можем зазвать его в редакцию, даже когда вещи его здесь идут. Или уж нужен хороший заместитель, кото­рый станет за него работать...

— А Макании?

— Маканин не пойдет, зачем ему это надо! Он своими книгами больше зарабаты­вает. Никто из хороших писателей такую ношу на себя не взвалит. Одно время я рас­считывал на Борисова... Да тут уже крутились, собирались занять это место. Прежде всего Филипчук.

О скончавшемся незадолго до моего прихода в "Новый мир" Филипчуке я знал только по слухам, а они, как можно догадаться, были самыми разными. Аркадия Семеновича призвали в журнал в пору экономического упадка как лихого бизнесмена, хотя он одновременно считал себя и писателем. Костырко, большой любитель "травить" анек­доты и байки, как-то поведал мне (должно быть, в поучение), что Филипчук мечтал напечататься в "Новом мире" и постоянно показывал Залыгину свои рукописи; тот однажды не выдержал, переписал один его рассказ от начала до конца и пустил в набор. И что бы вы думали? Филипчук отказался от публикации и забрал рассказ назад!

Если все на самом деле так и было, этот самоотверженный поступок делает Арка­дию Семеновичу честь. Вся штука в том, что какое-то время Филипчук был в журнале царь и бог: Залыгин под давлением обстоятельств, не умея справиться с хозяйствова­нием в "новых условиях" (а что за условия наступили в 1992 году, можно представить), перепоручил ему практически все административные функции. Редакторы ходили к Филипчуку выпрашивать прибавки к жалованью, и он давал (хотя вообще-то, гово­рят, творческих сотрудников не слишком жаловал, намереваясь всех их когда-нибудь заменить бедными писательскими вдовами). Залыгин просил его провести сокраще­ние штатов, и он увольнял — того же Вадима Борисова, залыгинского зама. Василев­ский писал ему (уж не знаю, по собственной инициативе или по заданию) доносы на сотрудников; во всяком случае, один такой донос, касающийся техреда Гинзбурга, по­пался мне на глаза во время разборки многолетних бумажных завалов в моем кабинете:

"На моей памяти работа А. С. Гинзбурга непрерывно вызывала нарекаеия сотрудни­ков редакции. Дело тут не в том, что Гинзбург совершил какую-то одну ошибку, которая нанесла существтный ущерб журуналу и за которую его можнно было бы призвать к ответу. Нет, он непрерывно совершат мелкие ошибки, каждая из которых, так ска­зать, не смертельна и может показаться пустяком, но все вместе они мешают спокойной работе редакции и раздражают редакторов, что тоже не способствует нормальной атмосфере. Дело тут не в том, что Гинзбург ленив, непрофессионален и проч. Нет, как раз напротив, он очень работоспособный профессионал, но основные его усилия идут не на "Новый мир". Он постоянно работает налево — на многие частные, комммерческие и пр. издательства. Речь идет не об однократных случайных заказах..."

И так далее. Предоставляю читателю самому судить о достоинствах стиля крити­ка Василевского. Этот случай не стоил бы упоминания, если бы впоследствии молва не отнесла увольнение "несчастного еврея" на счет патологических заскоков Залыги­на, а Василевский не оказался в ореоле защитника Гинзбурга.

В те годы редакцию вынуждены были покинуть многие. Придя в журнал, я недо­считался прекрасных специалистов, кого хорошо помнил с 80-х годов. Среди них за­ведующая корректорской Жанна Милова, создавшая, без преувеличения, фирменную марку безупречной новомирской корректуры, и редактор-библиограф Маргарита Каманина — самая квалифицированная и добросовестная из всех проверяющих ре­дакторов, каких я знавал. Пришедшие на их места значительно уступали своим пред­шественницам не только с профессиональной, но и с человеческой точки зрения. Кто был виноват в потерях, мне до конца так и не удалось выяснить, однако Василевский, по должности курировавший технические отделы, сыграл тут, полагаю, не последнюю роль.

Но продолжу о Филипчуке. Больше всего он прославился тем, что по его инициа­тиве и под его руководством скромненький журнал "Новый мир", печатавший разных там соцреалистов и прочих совписов, преобразился в Акционерное общество закры­того типа (сокращенно АОЗТ) "Редакция журнала "Новый мир”"!

То самое, которое впоследствии дало возможность отважному Василевскому ука­зать заместителю главного редактора Киму его место: всего лишь наемного работни­ка у собственника, каковым являлось АОЗТ.