Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Оборудование поставлялось и использовалось комплексно; проходческий агрегат, растворные узлы и магистрали. Это, в конечном итоге, позволило оперативно и мобильно организовать работу по сооружению “стены в грунте”. И все-таки непосредственно монтаж машин “Касагранде” сам по себе стал историческим событием. Их конструкция была мало знакома, а сроки на монтаж — фантастически малые. Представители фирмы находились в Киеве. Вот и лазали в радиоактивной пыли под машины не только монтажники да наладчики, но и генеральный директор объединения “Гидроспецстрой” Н.В. Дмитриев, главный инженер М.Н. Розин и будущий директор Гидроспецпроекта, а в то время — главный технолог объединения А.М. Мариничев.

И при этом в их сердце еще оставалось место для душевного тепла, даже нежности... На одной из стен пострадавшего энергоблока птичка нашла укромное местечко и свила гнездо, высиживала птенцов. Так вот каждое утро взрослые, бывалые мужчины находили минутку, чтобы пройти сотню метров до стены и убедиться, что птичка — на месте. А у нее вылупились птенцы, она учила их летать и, наконец, вся семья улетела по своим делам... Жизнь продолжается.

Порой проблемы возникали с самых неожиданных сторон, часто буквально из-за мелочей. Например, однажды Дмитриев приехал на площадку посмотреть, как бригада рабочих прокладывает рельсовый путь под СВД. Народу много, из разных управлений объединения, все в белых или синих спецовках. Вот и Дмитриев в своей синей спецовочке спрашивает рабочего, почему так медленно работает. Пилили шпалы — пропитанную, прочную древесину — обыкновенной двуручной пилой. Из-за пропитки зубья быстро забивались, опилки налипали на металл. Рабочий отвечает: “Если ты такой сильный, то становись и пили”. Дмитриев молча согласился и вместе с рабочим эту шпалу распилил. Вытер пот и уехал. А на следующий день участок получил 4 бензопилы.

Мнение доктора физико-математических наук А Г. Зеленкова:

— Ликвидаторы работали в варварских условиях. Например, в пыли 30-километровой зоны присутствуют чрезвычайно опасный плутоний и другие радиоактивные элементы, которые никто никакими счетчиками не контролирует, но они представляют большую опасность для здоровья. Увидев это, я обратился к В.А Легасову: “Хоть водой пыль прибейте!” Но тут воспротивились киевские медики: нельзя, попадет в грунтовые воды. Однако такие опасения совершенно нереальны, практически бессмысленны

Пыль подавляли с самолетов жидкими полимерными растворами. Смысл в этом был, но для защиты работавших на поверхности земли, такие меры, конечно, недостаточны. Люди эти полимерные покрытия даже не замечали.

...Решили собрать сразу несколько машин типа “Касагранде", чтобы с помощью них и СВД можно было выполнять работы одновременно на нескольких участках, в зависимости от характера трассы. Так как “Касагранде” — грейферные машины, очень верткие, на гусеничном ходу, то их решили использовать для работы под ЛЭП, возле мостов, в районе трубопроводов, на северном участке трассы. Они рассчитаны на секционное сооружение стены из твердого материала-заполнителя. Агрегаты сами же и выкапывают траншею на глубину до 50 м. Фреза навешивается на экскаватор-кран марки С-90. Разбуренная пульпа удаляется насосом, смонтированным непосредственно под фрезой. Оборудование это производительное, не требует больших площадок, не загрязняет территорию, с его помощью можно производить выемку “щеки” даже в скальных породах. Разработку более прямолинейного, южного участка поручили отечественным роторным СВД-500-1М. В Чернобыле одинаково нужны были и те и другие машины.

Правда, из Италии вместо обещанных 14 комплектов получили только 6, а из 50 установок СВД Никопольский крановый завод Минстройдормаша прислал только 10 комплектов.

...Работы по устройству “стены в грунте”, или завесы, начались в первой половине июня. Вначале действовала одна установка СВД-500Р, а с 23 июня — и С-50 “Касагранде”. В дальнейшем в течение каждой недели вводились по одной итальянской и отечественной машине.

Максимум одновременно работало 11 машин. Такой производительности ни в Союзе, ни за рубежом, вообще в мире никогда прежде не достигали. Да и вряд ли это произойдет в будущем.

Наши специалисты одновременно учились работать на этих итальянских машинах, а они сложнее отечественных. Поэтому импортное оборудование приобрели и для подготовки кадров рабочих, его использовал Можайский учебный комбинат объединения, который в Чернобыле развернул свой филиал. И все-таки проблему составляло в первую очередь отсутствие мало-мальски обученного персонала и вообще нехватка людей. Ведь работали круглосуточно, но предел для рабочего 6 часов в смену — больше не разрешала дозиметрическая служба. При таком графике на каждую итальянскую установку, не считая растворного узла, требовалось по 8 человек в день, а на отечественную — по 12.

Трасса траншеи насыщена инженерными коммуникациями (трубопроводами, кабелями и др.). Это — естественно. Однако подземная сеть была серьезным препятствием в процессе проходки и траншеи. Все понимали, что подземные коммуникации станции где-то соединены между собой и что крайне важна их общая целостность. Но где именно? Это может знать только дирекция АЭС. Однако как-то так вышло, что часть исполнительной документации на ранее выполненные работы по инженерным сетям была утрачена. Сети оказались нарушенными.

— Например, нам говорят, — вспоминает Ф.Г. Халиулин, — здесь проходит труба, ее нельзя повредить. Но, когда мы выполняем проходку, то обязательно на нее натыкаемся и выводим из строя: местоположение этой трубы указано неточно. Восстановление нарушенных подземных коммуникаций в то время, когда нужно быстрее прокладывать нашу стенку, очень осложняло работу. Вообще их восстановление — дело не по нашему профилю. И всe-таки мы вынуждены были его выполнять, так как без инженерных сетей невозможен пуск остановленных первого и второго блоков АЭС. Работы эти для нас — архисложные. Тем не менее, наше руководство вызывали для “разборок” на госкомиссии, требовали ускорить дело.

— Возле пожарки было особенно много труб и кабеля, мы боялись их повредить, — рассказывает бурильщик скважин М.Ф. Шведенко.— Когда сделали последнюю закладку, то гидравлический шланг намотки барабанов порвался, и из него потекло масло. Там был высокий фон, дозиметр сразу зашкаливал: мы старались быстрее все исправить, чтобы уехать оттуда. Пытались там фотографировать — пленка каждый раз “сгорала”. Потом взяли кинопленку специального качества у корреспондентов, и цветные слайды снял бурильщик Петя Брияк. Но фотоаппарат пришлось после этого выбросить: много в себя набрал радиоактивности.