Александр Лепехин - Тульский край глазами очевидцев. Выпуск 2

Окрестности Тулы имеют много живописнаго. Везде пригорки и покатости одни других возвышеннее зеленыя долины лежат между ими и глаза приятным образом перебегают от горы усаженной кустарником к лощине покрытой стадами следуя за излучинами сего прекрасного ладшафта. Я люблю такие места и может быть более от того, что милая П… сообщила мне свой нежный вкус. Сердце любит все то, что ему передало другое любезное сердце.

В 20 верстах от Тулы прекрасный березовый лес служит опушкою лежащей через него дороге, опускается с обеих сторон по легкому скату вниз к долине – и опять с обеих сторон по течению противоположной горы возвышается в виде Амфитеатра и образует аллею перед глазами путешественника. Не можно себе представить какия романтические убежища, густыя тени и чистыя гладкия равнины открываются от места до места в сем лесу, кажется что нежные любовники могли бы в нем укрыться от целаго мира, забыть пороки, злобу, несправедливость человеческую и жить только с любовью и природою. Сей лес называется Малиновка и я тот час вообразил себе, что за несколько лет перед сим скрывалась в нем какая – нибудь красавица с любовью своею, открывала природе тайну душевную и пела от горести как сафо, как малиновка.

Долгоруков (Долгорукий) Иван Михайлович(1764, Москва – 1823, там же), русский поэт и драматург, тайный советник. Получил хорошее домашнее образование. В 1777–80 гг. обучался в Московском университете, но не закончив курса, вступил прапорщиком в 1-й Московский пехотный полк, а в 1782 году перевелся в Санкт-Петербург, в Семеновский полк. После похода гвардии в Финляндию (1789–90) вышел в отставку с чином бригадира.

В 1791–96 гг. занимал пост вице-губернатора Пензенской губернии, в 1802–12 гг. – пост губернатора Владимирской губернии. Был отправлен в отставку по ложному обвинению в злоупотреблениях. В 1813 году переселился на жительство в Москву, где всецело отдавался литературе и домашнему театру.

Был избран членом Беседы любителей русского слова, Вольного Общества любителей словесности, наук и художеств и Общества Соревнования просвещения и благотворения, позже был почётным членом Общества любителей Российской словесности при Московском Университете. Князь Долгорукий является автором мемуарных и автодокументальных записок: «Журнал путешествия из Москвы в Нижний, 1813 года», «Путешествие в Киев в 1817 г.» и «Славны бубны за горами, или Путешествие мое кое-куда, 1810 года». Выдержки из последней приведены ниже.

12 числа отправились с утра в Тулу. На выезде из Серпухова есть мужской монастырь: Местоположение отменное! За лесом является женский монастырь, и вид на город со всех сторон заманчив. Церковь примечания особеннаго не заслуживает. В монастыре хоронится род Головкиных. На раке одного из древних Настоятелей, по имени Афанасия Высоцкаго, который под спудом, изображен он сам в позолоченном венце, как водится вокруг ликов Святых, хотя его в числе их Церковь не полагает. Вне церкви на монастырском дворе погребен М.Ф. Соймонов. Тело его спрятано под чугунной доской с простою надписью. Какое смирение для вельможи!

С версту от города за лесом течет Ока. Но как её сравнить с ней самой в Муроме! Берега ея отлоги: пространством уже и водою сто раз беднее. По ту сторону реки Серпухов совершенно пленяет. Взгляните на него отсюда, и не стыдитесь сказать, что и Серпухов хорош. Настоящий театр? Город в отдаленной впадине; весь в куче; от него по обе стороны, как кулисы, оберегают его две рощицы. Из них выдаются к берегу на одну сторону башни женской обители, на другую ограда мужской, и сие зрелище довершают разныя крестьянския слободки, облегающая монастыри. Как смотреть без удовольствия на такое согласие искуства с натурой! Сквозь всей этой картины кидается в глаза крепость. Я отыскал тут точку привлечения моего любопытнаго взора. Взглянул, прощаясь с городом, на достопямятныя ея развалины, и так их приветствовал:

Долго не терялся из виду Серпухов. Потом до самой Тулы ни чего для взора приятнаго: места степныя, лесу мало, изредка рощи; жилья крестьянския тесны, низки, бедны. В наших местах заборник лучше и крупнее! Грунт земли иловатый с песком, иногда глинистый; чернозему мало. Во всяком селении увидите ветлу: вывеска безлесных стран! Снисходительное дерево, которое везде примется. Камень белой да самой Тулы с вами не растается. Лошади почтовыя сыты и бегут скоро.

Мы обедали в Заводе. Так называется селение, принадлежавшее Д.Л. Нарышкину. Тут жили ружейники; казна их купила и перевезла в город. Здесь приятно взглянуть на опыты Российской живописи; ни какой натуралист не отыщет такого цвета птиц, каких мы тут видели. Кабинет чучел известнаго в свое время в Москве К.О. не пестрее той комнаты где мы остановились. Меня забавляли очень надписи – обыкновенныя проказы путешественников. Где они стен не марают? На одной нашел их до 20-ти и внизу следующую, которая мне очень полюбилась: «Из всего выше писаннаго заключить должно, что по этому пути мало умных людей ездит». По надписям судя– правильное примечание! Я хохотал над ней вплоть до Тулы. Горы от Серпухова хотя изредка, но продолжаются; источников мало, а в жаркое время долго не видать воды тяжело!

Наконец мы в Туле. Посмотрим! Для этого здесь пробыли почти два дни, жили в трактире, есть ли можно назвать жизнью только ночлег; впрочем, я все шатался. Здесь так же все дорого, как и в Москве. Общая участь городов окружающих столицу. Ненастливая погода отнимала у нас половину того удовольствия, которое дает любопытство.

Город сам по себе велик, но удвоивается еще соединенной с ним оружейной слободой. Множество каменных домов там и тут дают городу вид великолепный. Тула, вымощена вся белым камнем; там дикаго нет. Улицы правильны; есть между ими, подобно большим городам переулки и перекрестки. Довольно для общаго взгляда!