Игорь Прокопенко - Ядерный щит России. Кто победит в Третьей мировой войне?

Представитель Советского Союза Валериан Зорин будет до последнего отпираться… потому, что даже он не знал о проведении секретной спецоперации «Анадырь».

Строгая секретность вокруг операции «Анадырь» сделала свое дело. В ее планы был посвящен лишь ограниченный круг, поэтому многие советские дипломаты действительно не знали подробностей. Призванные к ответу американским руководством и представителями ООН, они попросту не могли компетентно ответить на их вопросы.

Вспоминает Анатолий Добрынин, в 1962 году посол СССР в Вашингтоне: «Хрущев занимался, по существу, дезинформацией правительства США, используя и посла, который не знал об этих ракетах, и Зорина, который был представителем СССР в ООН.

Госдепартамент тогда был похож на встревоженный улей, послы, многих из которых я знал, ходят по коридорам, стучатся в кабинеты. Меня провели к руководству. Вместо обычного разговора на салонную тему и предложения выпить, был сухой и формальный разговор. Об этом свидетельствовало даже обращение «господин посол», хотя раньше меня называли по имени: «Господин посол, я вызвал вас по поручению президента. Через час он выступит по радио и телевидению с обращением к нации».

К этому времени у Кеннеди уже не оставалось сомнений, что ядерный арсенал, направленный в сторону США, вполне реален. Фотографии, сделанные с самолетов У-2, были лучшим тому подтверждением. На страничке личного дневника Кеннеди день 22 октября был расписан по минутам. Если присмотреться внимательно, не остается сомнений: президент искал какое-то важное решение, и никак не мог принять его. Кеннеди вывел слово «decision» – «решение». В свете тех событий очевидно, что президент решает: пускать в ход ракеты или искать какой-то другой выход. Но какой?

Шел яростный обмен взаимными обвинениями. Наши тянули время, не располагая никакими инструкциями из Москвы. Американцы демонстрировали на экранах в Совете Безопасности и в Генеральной Ассамблее те материалы, которые они добыли в результате аэрофотосъемки. Начался Кубинский кризис, который продлился 13 дней, тяжелые и психологически, и политически не только для американцев, но и для нас.

Кажется, что кризис достиг пиковой точки. Но как будут развиваться события? Ведь по логике вещей дальше может быть только война. Вместе с тем очевидно и другое: победителей в ней не будет. Понимая это, Кеннеди не готов принять решение. В глубине души он еще надеется, что ситуация каким-то образом пойдет на спад. Но то, что докладывают из Пентагона, снова неутешительно: на Кубе завершается монтаж стартовых позиций. Милиция и вооруженные силы острова приведены в боевую готовность. В довершение к этому президенту озвучивают очередную информацию: посреди американской эскадры всплыли советские подводные лодки. Их не много, но факт остается фактом.

Командир подводной лодки П-130 Николай Шумковбыл уверен:

«Четыре лодки против 200 кораблей и базовой патрульной авиации – это авантюра. То есть четыре лодки против всего американского флота! Ну разве это мыслимо?!»

И это – не единственная странность во всем плане «Анадырь». Позже выяснилось, что в Москве перепутали класс советских субмарин и вместо атомных подводных лодок к берегам Кубы отправили дизельные подлодки! Лишь много позже, на совещании у министра обороны Малиновского, открылась вся правда. Впрочем, афишировать ее впоследствии так и не стали. Это были подробности, о которых лучше всего было молчать.

Эти факты подтверждает Виталий Агафонов, командир бригады подлодок: «Оказывается, у министра обороны было впечатление, что к Кубе ходили атомные подводные лодки, хотя на этом же совещании маршал Захаров, начальник Генерального штаба, подтвердил, что в походе принимали участие дизельные лодки».

Ошибка при выборе класса субмарин привела к провалу. Какое-то время спустя подводным судам потребовалось подзаряжать аккумуляторные батареи. Для этого им необходимо было всплывать, а значит, – дать шанс обнаружить себя.

Как поступать в такой ситуации, капитаны советских подводных лодок не знали. Добиться четких распоряжений от командования не удавалось. Морякам пришлось действовать на свой страх и риск. Они подняли субмарины на поверхность, и все четыре подлодки были тут же обнаружены американцами, ведь на слежение за этой территорией было брошено почти 85 процентов американских ВВС и ВМФ. Впоследствии действия капитанов были признаны непрофессиональными. Никакие доводы советским командованием не принимались.

Тем не менее все четыре лодки были дизельными. На каждой помещалась торпеда с ядерной боеголовкой, и запуск всего лишь одной из них мог погубить значительную часть американской эскадры. Поэтому появление советских подлодок вызвало очередной всплеск паники в США. В течение трех дней за субмаринами велось усиленное наблюдение, а о его результатах немедленно докладывалось в Вашингтон.

Рассказывает Анатолий Добрынин, в 1962 году посол СССР в Вашингтоне: «На следующий день, 23 числа, у меня попросил встречи Роберт Кеннеди. Он сказал, что готов приехать хоть ночью, один, для серьезного разговора. Он был страшно возбужден, нервничал, даже заикался, очень сбивчиво говорил. Таким вот взволнованным тоном он произнес: «Я пришел вам сказать, что президент Кеннеди считает себя глубоко обманутым вашим премьером Хрущевым. В этом обмане участвовал и Громыко, и, судя по всему, вы тоже».

Посол Анатолий Добрынин пытался связаться с Москвой. Он отправил шифровку, в которой подробно описывал реакцию Вашингтона, но к этому времени в Кремле и без того осознавали всю серьезность ситуации. По мере развития событий Хрущев все больше нервничал и беспокоился, словно предчувствуя провал.

Именно на этом этапе к делу подключается резидент советской внешней разведки в Вашингтоне Александр Феклисов. О размещении на Кубе советских баллистических ракет с ядерными боеголовками он уже знает. Информация поступила к нему из частной беседы с одним из агентов. В его компетентности Феклисов не сомневался – этим человеком являлся известный комментатор АВС Джон Скали, который был вхож в семью самого Кеннеди. Современные историки склонны считать, что встреча Скали с Феклисовым во многом повлияла на дальнейшее развитие событий.

В вашингтонском ресторане Феклисов фактически получает ультиматум: если не будет принято решение о демонтаже ракет, через 48 часов последует авиаудар, вторжение десанта и морской пехоты. Вот тут-то у советского разведчика нашелся весомый аргумент: «Знаешь, ведь если американские войска вторгнутся на Кубу, вы фактически дадите карт-бланш Хрущеву. Теперь у него развязаны руки, и он может нанести удар в другом месте, которое является очень важным для Соединенных Штатов». – «В каком месте?» – поинтересовался Скали. Я говорю: «Да много мест». Он спросил: «Это что, Западный Берлин?» Я ответил уклончиво: «Возможно, и Западный Берлин».