Антон Буслов - Между жизнью и смертью. Рассказ человека, который сумел противостоять болезни

“Полтора, максимум два года”. Эти чудные новости я узнаю по телефону. И я снова один. Мне надо как-то все это переварить. Теперь я звоню любимой девушке. Еще не жене. И мы обсуждаем нашу свадьбу. А наутро я уже знаю всю законодательную базу по этому вопросу. Мне нужна справка, что существует непосредственная опасность для моей жизни.

Эту справку читает заведующая ЗАГСом уже в Москве. Я на метрономной терапии, которую назначил онкоцентр. Заведующая хмурится, но в итоге дает добро. i июня 2012 года в Чертановском ЗАГСе Москвы, вне обычной очереди, регистрируют наш брак. На свадьбе присутствуют четверо гостей – мои брат с сестрой и Машины сестры. В практически пустом зале звучит Мендельсон. В моей голове звучат более практические мысли: у меня еще есть немного времени. Мне очень хочется дочку, но мы снимаем квартиру в Бирюлеве, хозяйка выставила ее на продажу, и нам нужно куда-то съезжать.

Родственники все понимают – я объясняю свой план отцу. Нужна ипотека. Ненавижу все виды кредитов лютой ненавистью. Но иначе не успеваю. Я долго меряю перегоны электричек, смотрю, где заканчиваются их маршруты. Передо мной сложная задача: свести воедино минимум наших финансов и вариант, при котором я смогу быстро добираться до онкоцентра из Московской области. Причем ежемесячный платеж должен быть не больше того, что я плачу за аренду.

Задачка все-таки решена. И вот она моя, разбитая в хлам хрущевка в Подмосковье. Я доволен. Ведь я из многодетной семьи, у меня комнаты своей никогда не было. Я прожил столько лет в общагах, потом в съемных квартирах. А тут такая роскошь! Первым делом мою пол и ложусь на него посередине комнаты. Пусть и на излете, но некоторые детские мечты удается воплотить в реальность.

8 февраля 2013 года

Завтра ПЭТ. По слухам, много круче, чем в Москве, по разрешающей способности. Будет интересно сравнить процедуру и результаты.

Еще одна новость: сегодня я забыл о четырех переломах в позвоночнике и полез кататься на коньках. Как можно забыть о четырех переломах?! Очень просто. Дома я помнил о них каждую минуту, когда шел по улице: там много наледи, и я волновался, как бы не упасть. А в Нью-Йорке давно об этом не думаю: тут все лестницы и скаты с переходов безопасны, в метро делают металлические нашлепки против скольжения… Спина болит? Да, конечно. Но она каждый день болит. Я забыл, когда она не болела. И я взял коньки, пошел на лед и сносно катался! А вот прыжок в хоккейных коньках сделать не смог и упал. И тогда вспомнил, что могу и не встать.

“Ты так получишь премию Дарвина”, – укоряли меня друзья. И правда, глупо вышло: сам себя мог убить. К слову, премию Дарвина дают за идиотское самоубийство. Ее не дадут разбившемуся насмерть на скользкой мостовой старику в России. Ее не дадут жительнице Петербурга, погибшей от огромного ледяного нароста, свалившегося с крыши. Не достанется она провалившемуся вместе с машиной под землю самарцу… На самом деле их убили коммунальщики, и выбора-то у них не было. Разве что на выборах. Ну, так разве то – выбор?

25 февраля 2013 года [9] В тексте использована колонка в The New Times “Я взял коньки и пошел на лед”, № 2 (271), 28 января 2013 г.

Брентуксимаб – кап-кап-кап. После перекрестной проверки пациента, дозировки. Через инфузоматор. Кап-кап. Что-то пошло не так. Чувство такое, словно наш “КАМаз” по мне проехал. Все остановили. Меня подключили к кислороду. Капают какую-то спасительную штуку. Брентуксимаб отключили. Фух. Я чуть было не задохнулся – подобная реакция иногда случается. Откачали. Это был один из возможных, но редких побочных эффектов. Извините, если кого-то напугал. Просто хотелось поделиться эмоциями. Мне тут одиноко.

Я в школе учился прилично по всем предметам, но вот по русскому и английскому все время рисковал скатиться на тройку. В этом была своя логика. Уровня русского языка мне вполне хватало для жизни, а про английский я был уверен, что он мне никогда не пригодится. А коли так, рассуждал я, зачем тратить на них свое время? Так вот, сегодня я вспоминал свою учительницу по английскому. Делать это пришлось в полуобморочном состоянии, с трубками кислорода в носу, под капельницей. Как оказалось, у брентуксимаба иногда случается побочный эффект, вызывающий спазм грудных мышц. Сперва я почувствовал дискомфорт в горле, потом голова стала словно надуваться изнутри, начался кашель, и нельзя было толком вдохнуть. Я только и смог, что вскочить с места и прошептать в коридор: “Помогите!” Врачи догадались обо всем за секунды по внешним признакам: у человека, умирающего от удушья, их масса. Сам я сказать ничего мог, а просто думал: “Какая идиотская смерть будет, если я так и не вспомню, как по-английски «задыхаюсь»”.

Я примерил на себя очередную нелепую смерть. Сейчас смешно об этом вспоминать, ведь в больнице меня откачали бы в любом случае. Но забавно наблюдать за выкрутасами собственного разума. Пока бездыханное тело мучительно билось за выживание, холодный разум предъявил самому себе застарелую претензию: “Учить английский надо было лучше, голубчик”. Это я к тому, что, если у вас тоже английский на троечку, то знайте – случаются такие ситуации, в которых вы разговорником не обойдетесь. Умные учатся на чужих ошибках, дураки – на своих. Надеюсь, этот пример из жизни дурака поможет вам сделать свою жизнь чуточку безопаснее.

27 февраля 2013 года [10] В тексте использована колонка в The New Times “Какая идиотская смерть будет”, № 7 (276), 4 марта 2013 г.

Вспомнил забавную историю из жизни моей семьи.

Моя сестра, к сожалению, инвалид покруче моего. Она долго не могла выспаться. Соберется уснуть и чувствует, будто шуршит что-то. Задремлет, повернется – опять шуршит… В конце концов она попросила отца осмотреть ее кровать, что там разболталось. Отец осмотрел и обнаружил под матрасом пластиковую хреновину с руной. Оба обалдели. Сестра полезла в интернет искать, что руна обозначает. Этого она не узнала, зато выяснила, что руна была положена не той стороной. И только сестрица стала хвастаться, что ее пытались проклясть, но перепутали, как это сделать, как прибежала мама, сказала всем, что они – дураки, и, обиженная, унесла руну. А сестрица впервые за долгое время наконец выспалась.

Около онкоцентра на асфальте, на дверях и много где еще пестрят призывы ясновидящих и их телефонов. Надписи закрашивают и срывают, но они наносятся снова и снова. Ведь разводить на деньги людей, находящихся на грани отчаяния, очень просто, и мерзавцы это знают. Ко мне такие приходили “с доставкой на дом”: постучались в скайпе и представились цифрологами. Это было примерно через месяц после того, как я начал коллекционировать различные виды мошенников. Меня включили в скайп-трансляцию к гуру цифрологии из США. Женщина узнала дату моего рождения и дату рождения матери, спросила, когда я заболел. Ну, я как честный экспериментатор сказал, когда у меня появились первые яркие симптомы. Вердикт был такой: я слишком много думаю о других и слишком мало о своей судьбе. Поэтому судьба на меня взъелась и послала рак. Мне было предложено начать заботиться исключительно о себе.