Сборник - Соломон: биография, цитаты, афоризмы

И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его.

Суета сует, сказал Екклесиаст, все – суета!

Кроме того, что Екклесиаст был мудр, он учил еще народ знанию. Он все испытывал, исследовал и составил много притчей.

Старался Екклесиаст приискивать изящные изречения, и слова истины написаны им верно.

Слова мудрых – как иглы и как вбитые гвозди, и составители их – от единого пастыря.

А что сверх всего этого, сын мой, того берегись: составлять много книг – конца не будет, и много читать – утомительно для тела.

Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека; ибо всякое дело Бог приведет на суд и все тайное, хорошо ли оно или худо.

Общим воззрением древней и последующей Христианской Церкви на книгу Песнь Песней [6] Песнь Соломона, Песнь (всех) песней, книга Песни Песней Соломона входит в число канонических книг Ветхого Завета. Одна из самых лирических и драматических ветхозаветных историй, вдохновившая на создание многих шедевров мирового искусства. является признание в ней аллегории, или иносказания, с высшим религиозным смыслом, подобно тому как и древнеиудейская синагога видела в Песни Песней именно аллегорию, притчу – машал.

Св. Амвросий Медиоланский, напротив, дал совершенно независимое от преданий синагоги христианское аллегорическое толкование Песни Песней: по его мнению, Суламита Песни Песней есть аллегорический образ Богоматери. Но общим и определенно выраженным православно-церковным толкованием книги Песни Песней является изъяснение отношений Возлюбленного, или Жениха, и Возлюбленной, или Невесты, в смысле благодатного таинства союза Христа-Бога и человечества-церкви, причем, по церковному разумению, Песнь Песней есть наивысшее из всех ветхозаветных пророчеств о Мессии, даже как бы не пророчество, а историческое изображение Христа, воплотившегося, вочеловечившегося и совершающего дело спасения человечества.

Аллегорическое или иносказательное, не буквальное понимание Песни Песней являлось и является неизбежным вообще при всяком цельном представлении ее содержания; в последнем – при буквальном понимании – замечается целый ряд противоречий в положении главных действующих лиц и их взаимных отношениях. Возлюбленный, или Жених, Песни Песней в одно и то же время и пастух (гл. 1, 6), и виноградарь (гл. 5), и венчанный царь (гл. 1, 3); и Возлюбленная, или Невеста, является то пастушкою (гл. 1), то стражем виноградника (гл. 1), то царскою дочерью и царицею (гл. 6), равным образом во взаимных отношениях они являются то братом и сестрою (гл. 4), то женихом и невестою или мужем и женою (гл. 1, 2); затем в характере и действиях Возлюбленной замечается тоже много взаимнопротиворечивых черт: она и несовершенна (гл. 1), и совершенна (гл. 4); будучи близкою Возлюбленною своего мужа, она, однако, не знает его местопребывания (гл. 1) и ищет его ночью по темным улицам города (гл. 3), при участии толпы иерусалимских женщин (гл. 5), причем городские сторожа встречают ее, избивают и раздевают (гл. 5). Все эти различия и противоречия, неустранимые при буквальном понимании содержания Песни Песней, сами собою отсылают к иному, высшему или иносказательному ее толкованию.

Тою естественною почвою, на которой священный поэт и мудрец нарисовал несравненный по красоте и возвышенности образ совершеннейшей пламенной любви человека и общества людей – Церкви к Богу, является мощное чувство радости жизни, половая любовь и любовь к природе. Едва ли не прав Густав Карпелес, когда говорит о сюжете книги Песнь Песней: «Там, среди бурь, проносившихся в народной жизни, вылилась эта песнь из сердца, в которое веселая обстановка кинула самые светлые лучи свои и в котором жила удивительная способность видеть как нельзя яснее, как блещут цветы, как финиковое дерево пускает свои почки, как подымается вверх виноградная лоза и как раскрывается цвет гранатовых деревьев… Ни Греция, ни весь остальной Восток никогда не производили, да и не могли произвесть такую песнь любви. Если она так неизмеримо возвышается над всеми родственными ей созданиями, то это благодаря чудному гармоническому соединению страстной чувственности и чистейшей нравственности, составляющему невидимое биение пульса всей песни. Изобразить глубже и вернее чисто человеческой любви невозможно… И рядом с этими чарами любви на нас действуют обаятельно в этом стихотворении главным образом идиллические сцены из жизни на лоне природы: мы находим здесь такое очаровательное погружение во внешнюю, окружающую нас природу, какого не встретим во всей эротической поэзии» («История еврейской литературы» т. I).

Толковая Библия Лопухина (в сокращении)

Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина.

От благовония мастей твоих имя твое – как разлитое миро; поэтому девицы любят тебя.

Влеки меня, мы побежим за тобою – царь ввел меня в чертоги свои, будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино; достойно любят тебя!

Дщери Иерусалимские! Черна я, но красива, как шатры Кидарские, как завесы Соломоновы.

Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня: сыновья матери моей разгневались на меня, поставили меня стеречь виноградники – моего собственного виноградника я не стерегла.

Скажи мне, ты, которого любит душа моя: где пасешь ты? Где отдыхаешь в полдень? К чему мне быть скиталицею возле стад товарищей твоих?

Если ты не знаешь этого, прекраснейшая из женщин, то иди себе по следам овец и паси козлят твоих подле шатров пастушеских.

Кобылице моей в колеснице фараоновой я уподобил тебя, возлюбленная моя.

Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях; золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками.

Доколе царь был за столом своим, нард мой издавал благовоние свое.

Мирровый пучок – возлюбленный мой у меня, у грудей моих пребывает.

Как кисть кипера, возлюбленный мой у меня в виноградниках Енгедских.

О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные.

О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! И ложе у нас – зелень; кровли домов наших – кедры, потолки наши – кипарисы.

Я нарцисс Саронский, лилия долин!

Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами.

Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей.