Вероника Боде - Доктор Гоа

Вообще, это опасно. Я думаю, что это в любом случае асоциальная штуковина, в которой ты олицетворяешься как личность и проявляешься как Бог. А для любого социума это, наверное, не очень хорошо, поэтому, скорей всего, не очень правильно, что йогу так популяризируют. Физическая сторона этого занятия, к сожалению, только углубляет эгоизм, самолюбование, и зачастую происходит подмена целей.

В йоге, так же как и в жизни, у тебя есть несколько вариантов: либо врубиться и дальше достигать чего-то, либо расслабиться и смотреть, как эта ситуация через тебя проплывает. Ты перестаешь пролавливать этот мир, а, наоборот, сам становишься этим миром. А это – разные позиции. Поэтому – тупик в результате. Это не приносит того, чего вроде как хотелось, потому что хотелось людям от йоги того же, чего они хотят от любых других социальных программ. А это – асоциальная программа, она тебя, наоборот, должна растворить, а не усилить.

– Ничего себе! Я в первый раз слышу такую трактовку… Миш, а когда ты преподаешь йогу, ты чему в первую очередь хочешь научить людей?

– Как сверхзадача – выйти из описания себя с точки зрения эго. Если это происходит, то в состоянии покоя, когда тебя перестает насиловать собственный ум, ты сам находишь те вещи, которые нужно делать. Ведь, по йоговскому описанию, седьмая чакра, сахасрара, – это как антеннка, и, когда Бог хочет чего-нибудь от нас, Он спускает свои желания с самой верхней чакры на межбровную. И когда этот посыл нас достигает, мы воспринимаем Божественное желание как свое. Вдруг приходит тебе идея, что надо ехать учиться в Петербург. А в другой момент ты вдруг понимаешь, что больше не можешь жить в этой семье и тебе надо уходить. А в третий раз ты решаешь поменять профессию. И каждый раз это решение – оно же твое! Так что Бог, безусловно, общается с нами, но не голосом ангелов или херувимов, а у каждого возникает то, что в йоге называется параматма. Это очень красивое ощущение, когда ты полностью понимаешь мир и слышишь внутренний голос, который тебе говорит, что в этом мире делать. И моя задача, так же как и у других людей в этот период, – научиться все-таки различать голоса внутри.

Эту красивую, стильную, очень грустную женщину я заметила давно. Она часто проезжала по улицам Мандрема на скутере со своим маленьким сыном. Было видно, что мальчик – индиец: смуглый, кудрявый, темноволосый. Потом Ану Мама как-то обмолвилась в разговоре, что «Марина, русская, потеряла мужа-индийца», и я почему-то сразу поняла, что речь идет именно об этой женщине. А познакомились мы с ней потом на пляже – где ж еще?

Я приехала в Гоа впервые в 2004 году – как нормальный турист: на две недели, с мамой… Мне было 32 года. И как-то меня здесь поднакрыло… Какой-то, естественно, индийский бойфренд у меня появился за две недели… И потом, улетая, я уже в самолете стала рыдать, что-то со мной стало происходить, я уже думала: как это люди пьют водку в самолете? Не знаю, мне как-то стало все это странно… И через три недели я купила опять тур и приехала сюда – узнать, не показалось ли мне все это. Какую-то волну я поймала здесь, что ли… Мне дико понравилось на Ночном Маркете, показалось, что там люди – такие же, как я: не матричные, какие-то все живые.

А я уже к тому времени бросила работу в «Билайне», я там работала с дилерами, зарплату получала – ну, там, соцпакет и все такое, но мне было все это дико скучно. А образование у меня юридическое – сама не знаю, зачем я его получила… До этого училась еще в библиотечном техникуме. Потом я была парикмахером. А жила, кстати, в Уфе. Потом мы с мамой переехали в Питер. Мама работала в «Газпроме», мы, конечно, ни в чем не нуждались, купили две квартиры. А потом, уже после первых поездок в Индию, я еще организовывала праздники, могла в день триста долларов заработать, но эти деньги не приносили радости и все куда-то улетали: просто на какуюнибудь пару сапог, например.

И вот приехала я в Гоа второй раз и убедилась, что мне здесь очень хорошо даже просто сидеть одной. Я засыпала и думала: как же жалко, что день закончился, и как хорошо, что завтра будет новый! Удивительные чувства… А я даже не знаю, что при этом происходило: вроде ничего особенного. Но в России мне все время чего-то не хватало, а здесь…

И на все свои вопросы я получала ответы. Вот, например, на Маркете подхожу я к одной итальянке, которая там вещи продает, и говорю: а как вы думаете, могу ли я сюда приехать жить, работать? Она отвечает: конечно – вы можете, допустим, работать у меня. Если в России на все мои вопросы отвечали: нет, подождите, попозже, то тут мне все время говорили «да». В общем, была полная эйфория, полный полет! Сейчас я, конечно, уже просто здесь живу, а туристом-то быть гораздо симпатичнее.

Раньше, когда сына еще не было, я много путешествовала по Индии. Я обожаю Ришикеш, Дарамсалу, очень люблю Дели. Я здесь, конечно, порхала, у меня было множество историй, невероятных чудес… Например, как-то раз я уезжаю из Ришикеша, еду в автобусе, полном индийских мужчин (я тогда еще не знала, что это очень опасно, но какое-то чувство тревоги у меня было), и вдруг вижу плакат, на котором написано: «Тебя ждут приключения!» (ну, реклама какая-то). А следующий плакат мне говорит: «У тебя есть силы».

И вот я приезжаю на вокзал, и выясняется, что мой поезд ушел сутками раньше. А уже час ночи: куда деваться? В общем, я всю ночь проторговалась с проводниками, которые хотели от меня каких-то огромных денег. А у меня еще и виза закончилась, а адвоката, который должен был мне визу сделать, закрыла полиция. Ну, меня кое-как приютили в одном отеле, чтобы только я выспалась, сказали: поспишь – и сразу уходи, а то нас могут проверить. И когда я проснулась, то поняла, что у меня есть силы со всем этим справиться.

Потом я переночевала у одной своей подруги, где мы спали в девятиметровой комнате вшестером или всемером… А потом я поехала в Бангалор делать визу. Индия – удивительная страна. Я заплатила адвокату деньги за визу, он сказал: я могу тебе сделать только экзит-пермит, то есть разрешение на выезд, но ты должна приехать в Бангалор. Мне было так страшно… И вот я пошла туда, где иностранцам выдают билеты, а оказывается, там всех, у кого виз нет, сразу сдают в полицию. А человек, который там сидел, видел, что у меня виза закончилась, но дал мне билет и никуда не сообщил – это тоже было чудо!

В то же утро я на базаре потеряла деньги, и вдруг маленький мальчик бежит за мной и кричит: мадам, вы потеряли 2 тысячи рупий! То есть там вообще крадут, а тут за мной бежит этот мальчик… В общем, со мной столько чудес здесь происходило… В Бангалоре меня приняла начальник полиции, сделала мне дынный сок, спросила, есть ли у меня дети, что я делаю в Индии… А это такая дама, которую даже мужчины боятся (вообще, в Индии, я заметила, на таких постах очень часто сидят женщины). Ну, дали мне экзит-пермит. А у меня подруга жила в ашраме неподалеку, я потом поехала к ней, побыла в этом ашраме, – в общем, все очень круто… И я уже с экзит-пермитом ехала домой, счастливая, что я посмотрела Бангалор, такой отличный современный город и, в то же время, очень индийский.