Александр Марков - Эволюция человека том 1: Обезьяны кости и гены 2011

Любимым объектом специалистов по эволюционной эстетике стали шалашники — птицы, которые ближе всех животных (не считая людей) подошли к тому, что мы называем "настоящим искусством". Самцы шалашников строят изящные беседки из прутьев и украшают их ягодами, цветами, крыльями бабочек, ракушками и другими красивыми предметами, чтобы привлечь самок. Изысканные постройки, сооружаемые самцами шалашников, не выполняют никакой утилитарной функции. Безусловно, они являются своеобразными "фантазиями на тему гнезда", но в качестве гнезд никогда не используются. В них нельзя укрываться от непогоды, высиживать яйца и растить птенцов. Они нужны только для того, чтобы произвести впечатление на самку, потрясти ее настолько, чтобы она подарила ухажеру свою благосклонность. Самки крайне придирчивы, и возбудить их может только что-то по-настоящему прекрасное. Спаривание происходит в главной галерее разукрашенной беседки: ни в каком другом месте на этой Земле добиться любви самки шалашника невозможно.

Самцу приходится немало потрудится, чтобы обворожить самку, но его участие в продолжении рода на этом и заканчивается. Все прочие хлопоты — постройка гнезда, высиживание яиц и забота о птенцах — достаются самке, в то время как самец продолжает самозабвенно украшать свое творение и ждать других поклонниц. Иногда самцы шалашников даже раскрашивают свои шалаши соком из раздавленных ягод, пользуясь при этом листьями или кусочком коры как кисточкой. Что называть искусством, если это не искусство?

Неудивительно, что многие эксперты видят в поведении шалашников ключ к разгадке тайны художественного творчества. Вот, например, что пишет Джеффри Миллер в неоднократно упоминавшейся книге "The Mating Mind":

Если бы мы сумели взять у самца атласного шалашника интервью для журнала "Артфорум", он мог бы сказать примерно следующее: "Я нахожу совершенно необъяснимым это непреодолимое влечение к самовыражению, к игре с цветом и формой только ради них самих. Я не помню, когда впервые ощутил в себе неудержимое желание создавать насыщенные цветовые поля в рамках монументального, но при этом минималистского антуража, но когда я отдаюсь этой страсти, я ясно ощущаю свою связь с чем-то, находящимся вне меня. Когда я вижу красивую орхидею высоко на дереве, я чувствую, что просто обязан ее заполучить. Когда я вижу, что какая-нибудь ракушка в моем творении сдвинута с места, я должен положить ее обратно. Райские птицы (самцы райских птиц под действием полового отбора обзавелись невообразимо роскошными нарядами. Самое интересное, что райские птицы - ближайшие родственники шалашников. Не исключено, что изощренные вкусы и привередливость самок унаследованы двумя группами птиц от общего предка) могут отращивать красивые перья, но для этого не нужно обладать эстетическим чувством — только грубым инстинктом тела. То, что самки иногда приближаются ко входу в мою галерею и восхищаются моей работой, — лишь счастливая случайность, и было бы оскорбительно думать, что я творю, чтобы размножаться. Мы живем в постфрейдистскую, постмодернистскую эру, когда грубые сексуальные метанарративы уже неуместны для объяснения наших творческих импульсов". К счастью, шалашники не умеют говорить, и поэтому мы вправе объяснять их искусство половым отбором, не считаясь ни с какими возражениями с их стороны. С человеческими художниками все несколько сложнее.

Самец шалашника может владеть одной и той же беседкой, постоянно заботясь о ее убранстве, долгие годы (до 20 лет), а после смерти владельца его беседка может перейти "по наследству" другому самцу. Между самцами существует острая конкуренция, выражающаяся в том, что они то и дело воруют друг у друга особо ценные сокровища и пытаются разрушить шалаши соперников. Защита своего творения от вражеских покушений не менее важна для самцов, чем само творчество. Поэтому красота беседки может одновременно служить индикатором художественного вкуса (который, в свою очередь, свидетельствует о полноценно развитом мозге) и демонстрировать силу и хорошее здоровье самца. То и другое в общем случае говорит о "хороших генах", в которых, собственно, и заинтересована самка.

Впрочем, художественные эксперименты животных, напоминающие человеческое искусство, не всегда являются порождением полового отбора, и не всегда их главной целью является привлечение брачных партнеров. Не менее важной функцией подобного творчества может быть информирование соперников о своей силе и статусе, что помогает структурировать взаимоотношения между особями.

В принципе каждой особи полезно знать силу соседей хотя бы для того, чтобы не лезть в драку с заведомо сильнейшим. Но как обеспечить "честность" сигналов? Сильным особям выгодно рекламировать свою силу, чтобы избегать ненужных столкновений: ведь и в драке со слабейшим можно получить травму. Однако слабым особям честно сообщать окружающим о своей слабости вроде бы незачем. Казалось бы, слабому выгодно пойти на обман: пусть все принимают его за сильного. Конечно, если все слабые начнут украшаться, как сильные, система коммуникации потеряет смысл и просто исчезнет, отсеется отбором. Наверное, так иногда и происходит. В ходе эволюции, по идее, должны сохраняться только такие системы информирования сородичей о собственной силе, в которых обман невозможен или невыгоден. Для этого сигнал должен быть достаточно трудноподделываемым, дорогим, он должен быть слабым "не по карману". Иногда это достигается за счет так называемого социального контроля: вырядившись не по рангу, слабая особь навлекает на себя агрессию заведомо более сильных конкурентов.

Черные коршуны в Испании украшают свои гнезда разными предметами, отдавая предпочтение обрывкам белых пластиковых пакетов. Занимаются они этим уже после формирования семейных пар, причем и строят гнездо, и украшают его оба супруга вместе. Следовательно, это делается не для привлечения брачного партнера.

Испанские орнитологи, в течение многих лет наблюдавшие за большой популяцией коршунов в национальном парке Доньяна, пришли к выводу, что украшения служат "честным" сигналом, информирующим потенциальных конкурентов о силе хозяев гнезда ( Sergio et al., 2011 ).

Коршун, не имеющий своего участка, не имеет шансов оставить потомство. Подходящих участков на всех не хватает. "Безземельные" птицы вынуждены добывать пропитание на чужих участках. Время от времени они нападают на хозяев, чтобы прогнать их и захватить территорию, и иногда им это удается. Драки коршунов бывают весьма жестоки. Кроме того, коршуны иногда воруют друг у друга добычу. Все это создает предпосылки для развития системы информирования сородичей о собственной силе и статусе.