Мэри Роуч - Кадавр. Как тело после смерти служит науке

Популярность некоторых лекарств прошлого, возможно, в меньшей степени объяснялась наличием в них «основных» ингредиентов, чем действием тех или иных добавок. Так, в книге Томпсона приводится рецепт «Королевских капель» (король Англии Карл II активно занимался изготовлением настоек на человеческих черепах в своей лаборатории в Уайт-холле), в порцию которых входил не только «дух черепа», но также полфунта опиума и на четыре пальца винного спирта. Мышиные, гусиные и лошадиные экскременты, использовавшиеся европейцами для лечения эпилептиков, растворяли в вине или пиве. Аналогичным образом, Chinese Materia Medica предписывала измельченные человеческие пенисы «принимать со спиртом». Такое лекарство, возможно, не излечит вас, но облегчит боль и поднимет настроение.

Вероятно, на кого-то фармацевтические средства из трупов производят неприятное впечатление, но это, как в кулинарии, является делом привычки. Лечить ревматизм костным мозгом или золотуху потом не более отвратительно, чем лечить, скажем, карликовость с помощью человеческого гормона роста. Мы не видим ничего ужасного в инъекциях человеческой крови, но почему-то купание в ней вызывает у нас раздражение. Я не призываю вернуться к использованию ушной серы в качестве лекарства, но давайте разберемся спокойно. Как пишет Бернард Е. Рид, редактировавший выпуск Chinese Materia Medica в 1976 г.: «Современные люди лихорадочно изучают все виды живых тканей, отыскивая в них активные вещества, гормоны, витамины и специфические лекарства, способные излечивать от болезней, а открытие адреналина, инсулина, эстрона, менотоксина и других веществ заставляет разум перешагнуть границы эстетики».

«Те из нас, кто решился участвовать в эксперименте, собрали деньги на покупку трупов в городском морге, выбирая тела людей, умерших насильственной смертью, то есть тех, кто был убит, а не умер от болезни или от старости. Мы жили на этой каннибальской диете два месяца, и здоровье каждого из нас улучшилось». Так пишет художник Диего Ривера в книге воспоминаний «Мое искусство, моя жизнь». Он объясняет, что услышал историю о парижском торговце мехами, который кормил своих кошек кошачьим мясом, чтобы их мех был прочным и блестящим. И что в 1904 г. он с несколькими студентами-медиками (тогда курс анатомии был обязателен для студентов, изучавших искусство) решил попробовать на себе. Возможно, Ривера все это придумал, но его слова служат хорошим вступлением к рассказу о современных лекарственных препаратах на основе человеческих тканей, поэтому я решила включить сюда этот отрывок.

Если оставить в стороне воспоминания Риверы, ближайшим аналогом «Духа черепа» или «Зенита девы» в XX веке стало медицинское использование крови трупов. В 1928 г. советский хирург В. Н. Шамов [56]заинтересовался тем, не может ли кровь мертвого человека использоваться для переливания вместо крови живого донора. Как было принято в советской медицинской школе, Шамов сначала экспериментировал на собаках. Он обнаружил, что если использовать для переливания кровь животного, умершего не более шести часов назад, негативных реакций не возникает. Около шести-восьми часов после смерти кровь внутри тела остается стерильной, а эритроциты сохраняют способность переносить кислород.

Через два года о работах Шамова стало известно в московском институте имени Склифосовского, где метод начали опробовать на людях. Медики были настолько увлечены этим изобретением, что открыли специальную операционную, куда привозили трупы. «Скорая медицинская помощь привозила трупы прямо с улиц, из контор и других мест, где людей заставала внезапная смерть», — сообщал Б. А. Петров [57]в октябрьском выпуске журнала «Хирургия» за 1959 г. Роберт Уайт, о котором я писала в предыдущей главе, сказал мне, что в советскую эпоху трупы официально принадлежали государству, и если государство хотело взять что-то от них, то оно это брало. По-видимому, после забора крови тела возвращали семьям.

Мертвые тела отдают кровь так же, как это делают живые, только иглы им вводят не в руку, а в шею, а чтобы из тела с остановившимся сердцем пошла кровь, его нужно наклонить. Тела, как пишет Петров, нужно было укладывать в «экстремальном положении по Тренделенбургу». В его статье есть рисунок, отражающий забор крови из яремной вены, и фотография специальных стерильных ампул, в которые собирали кровь. Хотя, по-моему, это место лучше было бы использовать для изображения загадочного положения по Тренделенбургу. Меня это заинтересовало по той причине, что я прожила целый месяц, разглядывая черно-белую фотографию, изображавшую «Позицию Симса для гинекологического обследования» [58], на одном из листков календаря из Музея Мюттера за 2001 г. «Пациент должен лечь на левый бок, — пишет доктор Симе. — Ноги согнуты, правая нога выдвинута вперед чуть больше левой. Левая рука заброшена за спину, грудь выдвинута вперед». Это томное, очень вызывающее положение тела, и можно только догадываться, действительно ли оно облегчало процесс осмотра или доктор Симе выбрал его, поскольку оно напоминало положение голых красоток на модных фотографиях тех времен.

Что касается положения Тренделенбурга, я про него прочла в журнале «Хирургия» в статье «За рамками положения Тренделенбурга: Жизнь Фридриха Тренделенбурга и его вклад в развитие хирургии». Это всего лишь положение тела под углом в 45°, ноги выше головы. Именно при таком положении тела пациента Тренделенбург осуществлял операции на мочеполовой системе, поскольку это позволяло несколько сместить органы, расположенные в брюшной полости. Авторы статьи пишут, что Тренделенбург предложил множество нововведений, был замечательным специалистом в области хирургии, и выражают сожаление, что такой многогранный человек остался в памяти людей в связи с самым незначительным из своих достижений в медицине. Я усугублю это преступление, упомянув еще одно из наименее значительных вкладов Тренделенбурга в медицинскую науку — использование «гаванских сигар для улучшения загрязненного больничного воздуха». Забавно, но статья описывала Тренделенбурга как откровенного критика терапевтического переливания крови, хотя о его отношении к переливанию крови трупов ничего не известно.

На протяжении двадцати восьми лет в институте Склифосовского успешно практиковалось переливание крови трупов, всего было взято около двадцати пяти тонн крови, что покрывало около 70% клинических нужд. Странно, а может, и не странно, но использование крови трупов не прижилось нигде за пределами Советского Союза. В США лишь один человек отважился опробовать этот метод. Кажется, Доктор Смерть догадался о своем прозвище раньше, чем его получил. В 1961 г. Джек Кеворкян [59]по прозвищу Доктор Смерть осуществил переливание крови четырех трупов четырем живым пациентам в соответствии с советским протоколом. Реакция всех четырех пациентов была примерно такой же, как если бы они получили кровь от живых доноров. Кеворкян не сообщил семьям умерших доноров крови о том, что он сделал, приняв во внимание, что в любом случае в ходе бальзамирования кровь из тел будет удалена. Он также предпочел не сообщать реципиентам о том, что текущая теперь по их венам кровь взята у мертвых. В этом случае он рассудил, что метод, на протяжении тридцати лет практиковавшийся в Советском Союзе, показал себя абсолютно безопасным и что возражения пациентов могут заключаться исключительно в «эмоциональной реакции на новую и несколько неприятную идею». Такими словами мог бы защищаться повар, подливавший в соус для макарон собственную сперму.