На руинах Мальрока

– Выходит, темные могут с юга спокойно к нам в гости заходить?

– Костяной хребет там реку поджимает – берега обрывистые и скалы неприступные. Трудно им там придется. Но кто его знает – может, за этот год погань нашла лазейки. Я бы на вашем месте спал одним глазом. И про карающих не забывайте: если обоз пройдет, то и поп пройти может, а где поп, там и воронье. Давайте еще по бокалу выпьем, сэр страж, что-то мне совсем невесело стало. Столько говорим, а ни одного хорошего слова не сказано.

Сержант Дирбз оказался под стать Конфидусу – такой же высокий и худощавый. Немолод, лицом угрюм (наверное, тоже с полковником поговорил и теперь подумывает удавиться), под носом смешные усы, превращающие его в бездарную пародию на Гитлера. Даже в крепости он пребывал в состоянии полной боеготовности: пластинчатая броня, меч и топор на поясе, щит за спиной. И не тяжело ему столько металлолома таскать?

Указав на относительно ровную шеренгу солдат, сержант пояснил:

– Вот весь отряд. Мы в вашем распоряжении.

Бегло осмотрев солдат, я остался доволен их экипировкой и вооружением, но неприятно удивлен малым количеством:

– Это все?!

– Двадцать шесть латников и я.

– Мне казалось, что солдат будет больше.

– Сэр страж, так и было. Но больше половины разбежались, когда узнали, куда мы собрались идти. Одного из дезертиров удалось поймать и повесить, но остальных это не остановило. Даже тот, которого вешали, был очень рад, что петле достался, а не Межгорью. Жизнь потерять многие не боятся, а вот жизнь и душу – страх такой не всякий пережить сумеет.

– А эти… которые все же остались… Они надежные?

– Каждый из них не меньше трех лет у герцога прослужил – ребята дружные и ничего не боятся. Межгорья, конечно, не бояться нельзя, но паниковать они не станут. Хотя и не скажу, что сильно рады предстоящему…

– Хорошо. Со мной пришел небольшой отряд – там юнцы при бывалом воине, тоже сержанте, только баронском. Принимайте их пока под свое командование. Сейчас нам выделят несколько телег, и надо будет загрузить их продуктами. Потом отправимся в лагерь на востоке. Мы должны добраться до него как можно быстрее – очень желательно, чтобы уже завтра смогли отправиться в Межгорье. Задерживаться нам нельзя – если испортится погода, дорога превратится в ад.

Или золото мое подействовало, или Брист действительно нам искренне сочувствовал, но отказа ни в чем не было, и экономии тоже. Телеги нам выделили добротные, кладовые очистили почти досуха, проводники, бывавшие в начале горловины, выглядели бывалыми людьми. Жаль, что проводят они нас только до ворот Межгорья, а дальше мы уже сами останемся…

Семь телег, загруженных мешками, бочками и ящиками. Сколько тянет одна повозка? Килограммов пятьсот-шестьсот, вряд ли больше. Итого около четырех тонн продовольствия. А у меня примерно тысяча едоков. Значит, получается по четыре кило еды на человека.

Для крепости, которая совсем недавно была окружена врагом, припасов на удивление мало – даже на короткую осаду не хватит. Я ожидал большего… Можно было не суетиться ради таких крох… Впервые пожалел, что людей так много: если у них не окажется собственных резервов, то нам придется туго с первых дней.

Должны у них быть приличные запасы – не могли же их отправить пустыми. Герцог производил впечатление предусмотрительного человека – обязательно об этом позаботился.

Дороги через Шниру не было – воспользовались паромной переправой, устроенной возле единственного спуска. Солдаты рассказали, что можно скакать по берегу весь день и нигде не найти другого места, по которому можно без риска довести лошадь до воды.

На другом берегу начиналась хорошо натоптанная дорога. Королевская армия за месяц сходила по ней туда-сюда два раза – судя по состоянию покрытия, солдат в той армии было немало. Ехать было легко и приятно, оставалось надеяться, что и в долине не возникнет сложностей.

В одном месте дышать пришлось ртом – ветерок доносил волны нестерпимого смрада. Насколько я понял, когда в Межгорье начались невеселые дела, солдаты перекрыли единственную дорогу, и всех, кто пытался оттуда вырваться, убивали. Своего рода абсолютный карантин: замазала тебя Тьма или нет – никто не разбирался. Учитывая, что Ортар столкнулся с серьезными демографическими проблемами, глупо так расточительно обращаться с человеческими ресурсами.

Но это для меня глупо – по местным меркам, возможно, единственный разумный выход.

Я ведь многого еще не понимаю…

О масштабах трагедии свидетельствовали тысячи пней по обе стороны дороги. Тела поначалу сжигали, уничтожив ради этого весь здешний лес. Потом начали просто рубить – вот и смердит.

Бойцы мои приуныли – даже молодежь прекратила болтовню и смех. Мне тоже нерадостно было: если не считать армии короля, то мы первые, кто за последний год решился сунуться в этот мешок. А назад, кроме армии, никто не выходил. Точнее, выходил, но дальше оврага их не пустили. Если, конечно, не считать отрядов перерожденных, с одним из которых мне пришлось драться у брода, – этих в овраг отправить не смогли.

А что сделают с нами… если вдруг?… Тоже начнут рубить на куски? Или рубить некого будет…

Зря я раньше думал, что меня забросили в худшее место этого мира. Преувеличивал проблемы: худшее дожидается впереди.

Вскоре ветер перестал доносить смрад разложения – мы миновали неприятное место. Дальше дорога чуть повеселела – появились деревья. Вырубок хватало, но уже не сплошные пеньки – кое-что солдаты оставили. Чем дальше, тем заросли становились гуще, а за ними можно было разглядеть столбы дыма, поднимающиеся над заброшенным военным лагерем: там меня ждут старые знакомые.

На подходе столкнулись с первыми людьми. Сперва впереди раздался визг, затем из кустов выскочила молодая женщина, помчалась по дороге. Одной рукой она подняла подол узкой юбки, чтобы не мешала, в другой держала большую корзину, из которой время от времени высыпались грибы. Вслед за ней из зарослей выскочил горбун, не отставая, помчался следом, на бегу уговаривая:

– Ты повыше задирай! Повыше! Да чего там! Не стесняйся – не убудет от тебя!

Сержант Дирбз, ехавший по левую руку, покрутил свои куцые усы и прокомментировал:

– А баба бежит нарочно медленно. И юбку задирает выше, чем надобно для бега. Не похоже, что здесь насилие происходит.

Женщина, поравнявшись с авангардом нашего отряда, только сейчас осознала, что перед ней посторонние, – с криком «ой!» свернула на обочину, исчезла в кустах. Попугай, завидев старого собутыльника, радостно свистнул, привлекая его внимание. Горбун, проворно повторив маневр беглянки, на ходу выкрикнул через плечо: