Александр Марков - Эволюция человека том 2 Обезьяны нейроны и душа 2011

Прогрессивное развитие мозга и умственных способностей у приматов неразрывно связано с общественным образом жизни, с необходимостью предвидеть поступки соплеменников, манипулировать ими, учиться у них, а также оптимально сочетать в своем поведении альтруизм с эгоизмом. Такова точка зрения большинства специалистов на сегодняшний день. Идея о том, что разум у приматов развился для эффективного поиска фруктов или, скажем, выковыривания пищи из труднодоступных мест ( гипотеза экологического интеллекта), сейчас имеет мало сторонников. Она не может объяснить, зачем приматам такой большой мозг, если другие животные (скажем, белки) отлично справляются с очень похожими задачами по добыче пропитания, а мозг у них при этом остается маленьким. Намного лучше обоснована гипотеза социального интеллекта(или "социального мозга"). Ее называют также гипотезой макиавеллиевского интеллекта в честь великого итальянского политолога Никколо Макиавелли (1469-1527), которому приписывают такие афоризмы, как "Цель оправдывает средства" и "Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость".

Британский антрополог Робин Данбар обнаружил у обезьян положительную корреляцию между размером мозга (точнее, относительным размером неокортекса — коры больших полушарий) и размером социальной группы. Чем сильнее развита кора, тем более крупные (в среднем) коллективы могут образовывать обезьяны. На основе этой корреляции Данбар рассчитал, какой максимальный размер группы мог быть у наших предков. Для австралопитеков получилось около 60 особей в группе, для хабилисов — 80, для эректусов — примерно 100-120, для неандертальцев и современных людей — около 150 ( Dunbar, 1992 ). В такой группе мы способны поддерживать индивидуальные отношения с каждым членом группы, помнить его личные особенности и репутацию. Для более крупных социумов необходимы какие-то дополнительные механизмы поддержания целостности.

Связь между размером неокортекса (коры больших полушарий) и размером группы у обезьян. По рисунку из Dunbar, 1992.

Эти занятные расчеты, правда, несколько компрометируются тем обстоятельством, что археологические и этнографические данные не дают абсолютно никаких оснований предполагать, что у гоминид по мере роста мозга происходило увеличение размера групп. Охотники-собиратели, по-видимому, во все времена жили небольшими коллективами — порядка 15—30, от силы 40—50 человек.

Может быть, они постепенно учились лучше координировать действия нескольких коллективов, поддерживая дружеские отношения с соседними группами? В пользу этого предположения тоже нет археологических свидетельств, но есть косвенные этнографические. Например, показано, что во многих современных популяциях охотников-собирателей наблюдается весьма низкий уровень внутригруппового родства. Это говорит об интенсивном обмене людьми (а заодно и информацией — генетической и культурной) между группами ( Hill et al, 2011 ). Охотники-собиратели легко переходят из одной группы в другую и могут поддерживать добрые отношения не только с членами своей группы, но и со многими индивидами из чужих групп, живущих по соседству. Конечно, межгрупповые конфликты для них тоже характерны, причем весьма кровопролитные. Что ж, человек — существо многогранное: то дружим, то воюем. Межгрупповая вражда, несомненно, оказала сильное влияние на нашу эволюцию (об этом мы поговорим подробнее в главе "Эволюция альтруизма"), но то же самое можно сказать о межгрупповой дружбе.

С другой стороны, рост мозга у гоминид мог быть связан не с увеличением количества парных взаимоотношений, а с их усложнением. На такую возможность указывает тот факт, что Данбар нашел у обезьян на самом деле не одну, а две разные корреляции: одна справедлива для низших обезьян, другая — для человекообразных. Психика и поведение вторых сложнее, чем первых, поэтому вполне возможно, что количества мозгов, достаточного для поддержания отношений с 40 макаками, едва хватит для нормальной жизни в окружении десяти шимпанзе.

У обезьян важнейшим средством поддержания дружеских отношений является груминг — взаимная чистка, вычесывание кристалликов соли и паразитов. Каждому приятно, когда кто-то близкий и любимый ковыряется у него в шерстке, но это занятие требует времени. Чем больше коллектив, тем больше времени приходится обезьянам тратить на груминг.

Предполагаемый максимальный размер группы у гоминид, вычисленный на основе размера мозга. По рисунку из Dunbar, 1992.

Проведя соответствующие расчеты, Данбар пришел к выводу, что время, затрачиваемое на груминг, может быть важным фактором, ограничивающим размер коллектива у приматов. Общение и дружба — это прекрасно, но должно же оставаться время и на другие занятия — на поиск пищи, например. Может быть, важным стимулом развития речи стала потребность заменить груминг каким-то другим, более быстрым и эффективным способом демонстрации дружеских чувств?

"Я вас люблю!" — кричит со сцены поп-звезда, обращаясь к стотысячной толпе. Фантастическая экономия времени! Нужный эффект достигнут за одну секунду. Представьте, сколько лет пришлось бы бедняжке ковыряться в шевелюрах своих поклонников, чтобы добиться такого же результата, если бы у людей в ходе эволюции так и не появилось никакой замены грумингу.

Причины положительной связи между размером группы и объемом мозга у приматов вполне очевидны. Приматы, в отличие от большинства стадных животных, знают всех своих соплеменников "в лицо" и с каждым имеют определенные взаимоотношения. А личные отношения — это самый ресурсоемкий вид интеллектуальной деятельности. Просчитать реакции сородича — возможно, сложнейшая из вычислительных задач, стоящих перед мозгом примата. Все остальные объекты, с которыми приходится взаимодействовать примату и на которые он может хоть как-то повлиять, устроены куда проще, чем сородичи.

А еще эта задача подобна попыткам поймать себя за хвост. Допустим, вы научились просчитывать поступки соплеменников, и это дало вам репродуктивное преимущество. Ваши гены быстро распространятся, и через несколько десятков поколений все особи в популяции будут обладать вашим умением. А значит, станут умнее. А значит, их поведение уже нельзя будет просчитать старыми способами. Все придется начинать сызнова!

Задача эта не только сложнейшая, но и важнейшая: ни от кого так сильно не зависит репродуктивный успех примата, как от его ближних. Чем выше "авторитет" индивида в группе, чем более высокое положение он занимает в обществе, тем выше при прочих равных его шансы оставить многочисленное и жизнеспособное потомство. Это справедливо в общем случае как для самцов, так и для самок (у обезьян обычно выстраиваются две параллельные иерархии — мужская и женская), хотя конкретный характер зависимости репродуктивного успеха от социального ранга определяется особенностями общественного устройства.