Федор Раззаков - Гибель советского ТВ

В 1962 годуМаринина в содружестве со своими коллегами из Редакции кинопрограмм придумали снимать передачу о кино и назвали ее «Кинопанорама» (премьера – 21 декабря). Ее первым ведущим был популярный актер Зиновий Гердт, с которым Маринина только-только закончила одну из своих программ. Первый же выпуск новой передачи (он шел вживую и длился полтора часа) очень понравился зрителям, и они буквально забросали ЦТ телеграммами и письмами с просьбами не останавливаться на достигнутом. И «Кинопанорама» стала выходить почти каждый месяц.

Между тем в 1964 годуу нее сменился ведущий – вместо Гердта, который уехал в длительную командировку, ее стал вести известный киносценарист Алексей Каплер. Стоит отметить, что на этой кандидатуре руководство передачи остановилось не сразу.

Вспоминает К. Маринина:

«Пробовали Ию Саввину, Олега Табакова, Руфину Нифонтову, других актеров. Я слышала о необыкновенном обаянии Каплера и решила пригласить его. Все удивлялись: ты с ума сошла, он же старый! (В 1964 годуА. Я. Каплеру исполнилось 60 лет. – Ф.Р. ) Но я настояла на своем, и получилось, что Алексей Яковлевич стал лучшим ведущим «Кинопанорамы» за всю ее многолетнюю историю...

В те времена на телевидении господствовали суровые законы – жесткость, выверенность каждой реплики, жеста. Была даже поговорка: «Слово – не воробей. Вылетит – посадят». И вдруг появился человек, который в прямом эфире мог сказать примерно так: «Сейчас вы посмотрите кино молодого режиссера... Ой-ой, я забыл его фамилию. Где-то у меня тут было записано, не могу найти. А-а! Давайте сделаем так: вы посмотрите кино, а я пока найду эти записи и потом вам скажу».

В моих глазах он вообще выглядел белой вороной среди сонма тех, кто перепуганно выступал по бумажкам. Мог запросто ввернуть анекдот, чего никто другой не позволял себе в принципе. И за это, и еще за многое другое, о чем и словами-то не обскажешь, зрители восторженно любили нашего ведущего.

Конечно, он очень волновался за каждую программу. Мы все его успокаивали: все, дескать, путем. А он парировал: «Врете вы. Вот Юля (поэтесса Юлия Друнинина была женой Каплера. – Ф.Р. ) мне обязательно скажет правду: где я живот вывалил, где чесался, где был многословен и невнятен. А вы льстите, подхалимничаете!»

В 1971 годуМаринина вынуждена была из «Кинопанорамы» уйти. Поводом к этому послужил конфликт с Каплером. Что же произошло? В одну из передач должен был войти сюжет о популярной советской киноактрисе, муж которой был не менее известным кинорежиссером. Однако Каплер, у которого были причины относиться к этой актрисе недоброжелательно, наотрез отказался говорить о ней. Как ни уговаривала его Маринина, ведущий был непреклонен. В конце концов режиссер обиделась и ушла из передачи (занялась викториной «Игра без дублей»). Самое удивительное, но Каплер явно не ожидал такого резкого поступка от Марининой и, узнав об ее уходе, отправился к руководству ЦТ и потребовал, чтобы ее вернули в передачу. Маринина долго отказывалась, но когда все же вернулась, то Каплера в передаче уже не было – просидев в кресле ведущего восемь лет, он ушел оттуда, не сработавшись с новым председателем Гостелерадио С. Лапиным (пришел в апреле 1970 года).

После Каплера постоянного ведущего у «Кинопанорамы» долгое время не было – передачу вели, сменяя один другого через короткое время, известные актеры, режиссеры и теоретики кино (среди последних больше всех запомнился Даль Орлов). Наконец в конце 70-х передача обрела нового ведущего – кинорежиссера Эльдара Рязанова.

Вспоминает Э. Рязанов:

«В начале 1979 годамне позвонили из редакции «Кинопанорамы» и предложили провести в качестве ведущего январский номер. Я вообще люблю браться за то, что никогда не пробовал. А тут такое неожиданное, интересное предложение! Не стану скрывать: иной раз, сидя перед телевизором, в те годы, когда ведущие все время менялись, я прикидывал, а как бы сам повел себя, окажись на этом месте. Кое-какие идейки мелькали, но, поскольку маниловщиной заниматься было бессмысленно, я всерьез об этом не задумывался...

Не стану скромничать, на телекамеру я не обращал никакого внимания. Ее присутствие, нацеленный на меня огромный блестящий глаз почему-то не повергали меня в смущение и не мешали чувствовать себя самим собой. Думаю, это происходило в какой-то степени оттого, что меня ласково встретили работники передачи и сделали все, чтобы я ощущал себя как дома. А с другой стороны, я хотел показать народу, как надо вести передачу, хотел «утереть нос» всем ведущим всех передач!

Потел я сильно, не только в переносном смысле, но и в прямом. Во-первых, было жарко от осветительных приборов, во-вторых, от напряжения. Все-таки я впервые вел передачу. Мне сразу же подсунули написанный кем-то текст. Началась съемка первого дубля. Я покорно попробовал прочитать текст, делая вид, что не заглядываю в него, но чужие слова застревали в горле и в моем исполнении звучали очень неестественно. Я взбунтовался, отложил текст и начал говорить обо всем не только своими словами, но и своими мыслями. Создатели передачи помогали мне. Иногда они укрощали некую мою развязность (это шло оттого, что мне очень хотелось быть свободным, раскованным); порой боролись с моими жаргонизмами, которые я нарочно вставлял и вставляю в свою речь, так как считаю, что нужно разговаривать живым, современным, а не дистиллированным языком. Кроме того, я стремился, чтобы в передаче были не монологи, плохо связанные друг с другом, а диалог. Поэтому беспрерывно перебивал гостей передачи, не давая им высказаться. А для ведущего подобное поведение опасно. Оно выглядит нескромностью. И здесь, как это ни печально, надо давить свое творческое «я». Да, давить, но тем не менее не до конца. Правда, все это я понял не сразу, а потом. После того, как себя увидел...

С легкими шероховатостями, притираясь друг к другу, мы закончили первую совместную передачу. Это означало, что меня сняли на видеопленку, а режиссер принялась за монтаж. (Иными словами, как я был убежден, за выбрасывание самых лучших, самых живых кусков из моих комментариев.) И наконец наступил день, когда передача с моим участием должна была пойти в эфир. До этого, пока снимали и монтировали передачу, я совсем не волновался. А вечером, где-то за час до эфира, меня начало трясти от волнения, беспокойства, ужаса. При мысли, что сейчас на меня уставятся двести миллионов глаз, мне стало жутко. Испытание предстояло невероятное!..

Проведя несколько «Кинопанорам» и получив уйму писем, я понял, что зрители больше всего ценят в ведущем непосредственность и способность к импровизации. Причем я обратил внимание, что у меня лучше получалось в тех случаях, когда я вел передачу очень усталым, после тяжелого рабочего дня на «Мосфильме», или когда у меня возникали какие-то серьезные неприятности. Во время таких съемок я совершенно не думал, какое произвожу впечатление. Сквозь бодрость тона, очевидно, просвечивали усталость и печаль, и это, как ни странно, в чем-то приближало меня к зрителям...»