Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи

Поздней осенью 1973 годаКайдановский снимался в Грозном в фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих», а Малявина была в Москве. 15 ноябрясъемки в Чечне закончились, и группа должна была переехать для дальнейшей работы в Баку. Воспользовавшись паузой, Кайдановский приехал в Москву, чтобы несколько дней побыть со своей любимой. Но он не знал, что Малявина незадолго до этого в течение нескольких дней находилась в Симферополе, где ее бывший муж Павел Арсенов снимал свою очередную картину. Приехала она туда по просьбе директора фильма, который сообщил, что Арсенов находится в плохом состоянии, группа простаивает и одна надежда на Малявину – ее Арсенов по-прежнему слушался. Валентина отпросилась в театре и на пару дней слетала на юг. Когда бывший муж пришел в себя, она вернулась в Москву. Едва переступила порог своей квартиры, как зазвонил телефон. В трубке она услышала возбужденный голос Кайдановского:

– Я в Москве. Приезжай скорее!

Малявина тут же отправилась на зов – в мастерскую скульптора Никиты Лавинского на Арбате, где в то время жил ее возлюбленный. Там застала Кайдановского и скульптора Андрея Древина, которые пили коньяк. Валентину тут же усадили за стол, налили. Чуть позже она из мастерской позвонила своей подруге – актрисе Инне Гулая (зрителям она хорошо знакома по главной роли в фильме «Когда деревья были большими»). Гулая в тот момент находилась дома одна, сильно скучала и уговорила Малявину вместе с Кайдановским приехать к ней. Александр ехать не хотел, но любимая пообещала ему, что этот визит займет не больше часа. Однако все обернулось куда как серьезнее. Далее послушаем рассказ самой В. Малявиной:

«Когда мы с Сашей отправились к Инне, он меня спросил:

– Ты с Павлом говорила по поводу нас?

– Да.

– Ну и что?

– Он обо всем знает.

– Меня интересует другая проблема. Когда вы разведетесь и когда мы станем официальными мужем и женой? И когда в конце концов ты родишь мне ребенка?

– Мне не нравится твой тон.

– А мне не нравится поведение твое и Павлика. Как будто сговорились.

– Саша, перестань!

– Вы перестаньте! Я звонил Павлу, и никто не отвечал. Я звонил всю ночь. Где вы были? И на Арбат звонил. Анастасия Алексеевна сказала, что тебя на Арбате нет. Где же ты была, интересно знать?

– У тебя отвратительный тон.

– Не хочешь – не говори.

Мы приехали к Инне. Она была босиком, хотя на улице стоял холод, в квартире тоже. Прикрывала Инну какая-то дырявая шаль. Посреди комнаты – таз с водой. Она присела на стул и опустила ноги в таз. Мы с собой взяли шампанское. Она залпом выпила стакан и вдруг сказала:

– Саша! Это ничего, что Валя ездит к Павлику в Ялту… Вот только что приехала… Она все-таки тебя любит…

– Что? – завопил Саша. – Ты была в Ялте? Зачем?

Выбил у меня бокал с шампанским и сильно ударил.

Инна, ни слова не говоря, наблюдала за нами.

Я хотела уйти в другую комнату, но Саша меня не пустил…

После мы поехали не на Арбат, а в Чертаново к Верочке и Витюше.

Увидев меня, Вера ахнула.

Саша достал лед из холодильника, положил меня в большой комнате на тахту, встал на колени и стал делать мне ледяные компрессы, все время твердил: «Прости! Прости меня! Я люблю тебя!»

У меня поднялась температура.

Вера и Витюша не спали всю ночь, были рядом со мной и Сашей. На следующий день вызвали врача, сказав, что я упала. Врач выписал мне бюллетень, и я две недели отлеживалась у Верочки и Витюши. У Саши было свободное время от съемок, и он не отходил от меня…»

В начале ноября 1973 годав Болгарии гастролировал МХАТ. Труппа привезла два спектакля: классику «На всякого мудреца довольно простоты» и постановку из современной жизни «Сталевары». Причем, если первый был встречен на «ура» (в нем были заняты «старики» МХАТа), то «Сталевары» столь шумного успеха не имели. Видимо, болгарские зрители не захотели разбираться в производственных проблемах тяжелой металлургии. А потом грянул скандал, когда главный режиссер МХАТа Олег Ефремов прилюдно оскорбил самого генсека Болгарской компартии Тодора Живкова. Вот как об этом вспоминает В. Шиловский:

«При Олеге Николаевиче Ефремове несколько лет был такой человек, Монастырский. Мы звали его „заместитель по трезвой части“. Он ничего не ставил, был ассистентом каких-то спектаклей. Но всем рекомендовался, что он постановщик. Он был при Ефремове ежесекундно, ежеминутно. Глаз не спускал. Но в самый ответственный день проглядел.

После спектакля всех артистов пригласили в правительственную ложу. Я вошел первый, чтобы подготовить, кто где сядет. Иногда это бывает очень важно. Вдруг вижу: в центре стола, на месте Тодора Живкова (тогдашний лидер КП Болгарии. – Ф. Р .), спит человек в тарелке с салатом. Сначала я ничего не понял. Сделать уже было ничего нельзя. Потому что сзади слышались шаги. Я только охнул, и уже начали входить Яншин, Массальский, Прудкин, Станицын. А с другой стороны к почетному месту направлялся Живков. Остолбенели обе стороны. Человек этот был очень талантливый, «интуиция» работала. Голова оторвалась от салата. И Ефремов увидел Живкова. Наверное, какие-то мысли были, потому что Ефремов секунду помолчал, а потом сказал:

– О! Ебтать. Привет, Живков. – И голова упала обратно в салат.

На что Живков как интеллигентный человек отреагировал совершенно спокойно.

– На здравие, Олег, – кивнул он.

Вошли мальчики, подняли художественного руководителя МХАТа и унесли. На следующий день старикам во главе с Ефремовым вручали медали Димитрова. И поздравлял их Тодор Живков…»

23 декабря 1973 годав эпицентре громкого скандала вновь оказался знаменитый хоккейный тренер Всеволод Бобров. В качестве старшего тренера сборной клубов Москвы он в тот день должен был отправиться в поездку по США. В аэропорт Шереметьево он договорился приехать вместе с руководителем делегации Николаем Корольковым, президентом Федерации хоккея СССР. Однако тот к месту встречи по неизвестной причине опоздал, из-за чего они приехали в аэропорт чуть ли не с часовым опозданием. Все это время возмущенные задержкой вылета пассажиры (а среди них были высокопоставленные столичные чиновники и иностранцы) требовали от экипажа немедленного вылета. А летчики сначала вешали им на уши лапшу, убеждая, что самолет не может взлететь из-за технической неисправности, а когда кто-то из «высоких» пассажиров пригрозил им суровыми карами, честно признались, что ждут самого Всеволода Боброва. После этого возмущение пассажиров достигло еще большего накала. «Подумаешь, важная птица – Бобров!» – содрогался салон от возмущенных выкриков.