Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи

Уродливое воспитание в семье, воспитание безответственности и презрения к труду, низкопоклонства перед всем «заграничным», то есть, иными словами, перед вкусами и нравами буржуазной «золотой молодежи» – вот что породило «стиль» и стиляг. Некоторые из них, подобно Михаилу Покровскому, сыну профессора, «прожигают» жизнь в ресторанах; другие, как сын артиста Мосэстрады Виталий Бобров, становятся завзятыми пьяницами и окончательно теряют человеческий облик; третьи, как Татьяна Лунина, Мила Гуйтар и другие, так называемые стиляги-динамистки, развлекаются тем, что ходят со случайными знакомыми по ресторанам, заказывают за их счет ужин, расплачиваются многообещающими взглядами, а затем, улучив момент, исчезают… Под пьяную руку нанес товарищу-студенту удары ножом Эрнст С. Он рассчитывал на то, что папа все уладит, и действительно отец, сотрудник Министерства просвещения РСФСР, вместо того чтобы осудить поступок сына, пытался взять его под защиту…

Стиляг немного. Это – единицы, это – ничтожная кучка людей, стоящая особняком на фоне многообразной, кипучей, полной труда и романтики подлинно красивой жизни нашей советской молодежи…»

Стиляг в СССР и в самом деле было немного – всего-то несколько тысяч на многомиллионную страну. Однако после распада Советского Союза они расплодились как тараканы. Они только название сменили, правда, не столь радикально: теперь их называют «стильная молодежь». Нынешние стиляги ведут куда более активную и разностороннюю жизнь, чем их предшественники: посещают модные тусовки, читают гламурные журналы, покупают все заграничное, причем чаще всего на родине оного. Многие из них, как и раньше, являются детьми «сливок общества» – влиятельных госфункционеров, олигархов, деятелей искусства. Но суть нынешних стиляг осталась та же, что и у прежних, – прожигание жизни.

Самым скандальным министром культуры СССР был Георгий Федорович Александров. Карьера этого человека по своему уникальна. В начале 20-х он был беспризорником, но затем сумел дорасти до одного из ближайших сподвижников Сталина. В 1939 году, в возрасте 31 года, Александров возглавил Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б), а в следующем году стал во главе Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б). В марте 1946 годаСталин ввел его в состав Оргбюро (Политбюро) ЦК ВКП(б), что было высшим проявлением доверия со стороны вождя. Однако это доверие длилось недолго.

В конце того же десятилетия Александров внезапно попал в немилость: он был выведен не только из состава Оргбюро, но и из состава ЦК (это было результатом борьбы двух членов Политбюро: Жданова и Маленкова, а Александров был креатурой последнего), которая развернулась вскоре после войны. Согласно легенде, формальным поводом к опале Александрова стало то, что в своей книге «История западно-европейской философии» он назвал Карла Маркса западным философом. В итоге Александров слетел со всех своих высоких постов и оказался в кресле директора Института философии АН СССР.

После смерти Сталина карьера Александрова вновь поползла вверх. Благодаря стараниям все того же Маленкова, который стал председателем Совета министров СССР, он был назначен в марте 1954 годаминистром культуры СССР. Но минул всего лишь год, как Хрущев, рвущийся к власти, стал наносить удары по Маленкову и его кадрам, и первым от этих ударов пострадал именно Александров. Согласно одной из версий, с ним расправились с помощью компромата, которым располагал КГБ (а это учреждение в те годы возглавлял протеже Хрущева генерал Иван Серов), согласно другой, компромат подбросили чекистам еврейские националисты, которые давно считали Александрова своим злейшим врагом и боялись его дальнейшего продвижения по служебной лестнице.

Компромат был из разряда убойных, идентичный тому, что использовался год назад против Берия. По нему выходило, что Александров… развратник с многолетним стажем. Причем вскрылась эта история якобы случайно. Некая женщина, скрывшаяся под псевдонимом Мать, написала письмо Хрущеву, где рассказала о том, что некий высокопоставленный деятель растлил ее дочь-студентку. Хрущев отдал команду своим людям провести расследование этого сигнала. В итоге было установлено, что растлителем оказался некий писатель Кривошеин, который у себя на даче в подмосковной Валентиновке устроил некий бордель для элитарных особ. В качестве девиц легкого поведения выступали студентки Щукинского театрального училища, а их клиентами были многие высокие парт– и госруководители, в том числе глава Минкульта Александров, а также его бывшие коллеги по Агитпропу.

Чуть позже людская молва свяжет с этой историей и начинающую звезду советского кинематографа Аллу Ларионову, которая якобы была любовницей Александрова, и тот даже купал ее в ванной… с шампанским. Сама актриса долгие годы будет всячески отвергать эти слухи, называя их огульными. Лично у меня нет основания не доверять ее словам, поскольку вся эта история носила исключительно политический подтекст – с ее помощью определенные силы хотели свергнуть с министерского поста неугодного им Александрова. Поэтому, чем круче были слухи о его амурных похождениях (а вбрасывали их в народ, без сомнения, чекисты), тем больше было шансов у разработчиков этой кампании на успех. Как уже отмечалось, в 53-мточно такая кампания была организована против Берия, которому тоже приписали неуемную страсть к слабому полу, причем страсть убийственную: якобы он изнасиловал несколько десятков женщин, многих из которых убил и закопал (!) во дворе своего особняка на Садовом кольце. И легковерные люди охотно верили в эти страшилки!

Между тем Александров и в самом деле знал Ларионову, но… только заочно. На эту начинающую актрису он обратил внимание в 1954 году, когда на экраны вышел фильм режиссера Исидора Анненского «Анна на шее» (4-е место в прокате – 31 миллион 900 тысяч зрителей), где Алла играла главную роль. Вот как об этом вспоминала сама актриса:

«Когда „Анна на шее“ вышла на экраны, мне прямым текстом говорили, что я – счастливая, потому что Берия расстреляли в 1953-м. Иначе бы он прихватил меня в свой гарем… Потом были сплетни про мой якобы роман с Александровым, тогдашним министром культуры. Ну, все это ерунда: его ведь назначили, когда «Анна на шее» уже вышла на экраны. Мы с ним совершенно случайно на «Ленфильме» встретились, когда у меня была кинопроба на «Двенадцатую ночь» (в 1954 году. – Ф. Р .). Он шел мимо, знакомясь со студией. Увидел меня, застыл как вкопанный и простоял так все время, пока я пробовалась. Потом уже пошли сплетни…»