Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи

В отделении друзей обыскали и, когда стало известно, что они имеют непосредственное отношение к кинематографу, милиционеры злорадно изрекли: «Ага! Артисты, мать вашу! Клоуны!!!» Кайдановский в ответ буквально взорвался: стал кричать, возмущаться тем, что их забрали незаконно, да еще так хамски с ними обходятся. В ответ на это стражи порядка сгребли друзей в охапку и чуть ли не волоком потащили в «обезьянник». Первым туда втолкнули Цымбала.

Внутри «обезьянника» находились какие-то люди, судя по наколкам, уголовники. Один из них сказал то же самое, что и милиционеры: «Ага! Артисты! Клоуны», после чего съездил Цымбалу по физиономии. Тот ответил тем же. Завязалась драка. Кайдановский стал орать, чтобы его друга оставили в покое, но тут наступила и его очередь попасть в «обезьянник». Но милиционеры просчитались. Кайдановского обуяла такая ярость, что он буквально смял своим напором уголовников. Вдвоем с другом они так отдубасили урок, что минуты через три трое из них были уже на полу в отключке, а оставшиеся двое стали громко кричать, что хулиганы их зрения лишают. Милиционерам пришлось вмешаться. Вытащив из камеры друзей, они втолкнули их в другой «обезьянник». При этом один из стражей порядка с восхищением обронил: «А ничего деретесь!»

Между тем на этом приключения друзей-киношников не закончились. В камере, куда их втолкнули, находился еще один человек – мужчина лет пятидесяти. Он спал, сотрясая камеру своим могучим храпом. Однако вскоре храп внезапно сменился кашлем – мужик стал натурально задыхаться, покрываясь синими пятнами. Друзья подняли крик, требуя вызвать врача. Вскоре милиционер действительно привел женщину в белом халате. Она сунула мужику в нос вату с нашатырем, и когда тот очнулся, сказала: «Ничего, не подохнет». И ушла.

Вспоминает И. Цымбал: «Нас привели в дежурную комнату. Саша стал возмущаться – почему нас арестовали, почему так плохо с нами обращались – и даже пообещал пожаловаться. Тогда рассудительный лейтенант-эстонец прочитал нам протокол, из которого следовало, что восемь милиционеров осуществляли патрулирование, а мы набросились на них и принялись их избивать. Милиционеры в порядке самозащиты вынуждены были отразить нападение и задержать нас для выяснения личности. „Я не советую вам жаловаться, потому что мы можем составить такой же протокол о вашей драке в милиции, в которой вы избили пятерых подследственных, причем одного из них удалось привести в себя только через одиннадцать часов…“

Сняв в 1975 годуво многом биографический фильм «Зеркало», Тарковский какое-то время находился на распутье, раздумывая, что снимать дальше: «Идиота» Ф. Достоевского, «Смерть Ивана Ильича» Л. Тостого или «Пикник на обочине» братьев А. и Б. Стругацких. В итоге он остановился на последнем варианте, назвав свой будущий фильм «Сталкер» (так в повести называл себя проводник в аномальную зону, в которой сбывались любые желания дошедших туда людей).

Вряд ли, давая разрешение на эту экранизацию, в Госкино не понимали, какое именно кино собирается снимать Тарковский. Одно то, что сюжет фильма происходил в некой Зоне, должно было насторожить чиновников: ведь «зоной» в диссидентских кругах и на Западе называли СССР. Однако несмотря на это, разрешение на постановку Тарковский получил на удивление легко. Правда, потом эта легкость обернулась такими трудностями, которые никогда ранее в творческой биографии режиссера не случались (хотя его судьбу в кино легкой никак не назовешь).

В качестве места натурных съемок Тарковский выбрал Таджикистан – городок Исфара на границе с Узбекистаном и Киргизией. Однако буквально накануне съемок там случилось землетрясение, которое перечеркнуло планы киношников. Пришлось срочно подыскивать новое место работы. Его нашли в Эстонии, в районе реки Пилитэ рядом с Таллином. Там в мае 1977 годаи начались натурные съемки (до этого три месяца работа шла в павильонах «Мосфильма»). Но вскоре грянула новая беда: в августеобнаружилось, что почти все, что было снято на натуре, оказалось техническим браком.

Отметим, что по поводу случившегося до сих пор нет единого мнения. По одной версии, во всем виновата случайность. Якобы на «Мосфильме» отказала артезианская скважина и для проявки пленки не оказалось артезианской воды. В итоге пленку не проявляли в течение почти двадцати дней, что и стало причиной гибели отснятого. По другой версии, Тарковскому намеренно подменили пленку «Кодак» новейшей разработки, которую ему специально прислали из-за границы для съемок «Сталкера», на тот же «Кодак», но более худший по качеству. В качестве злоумышленника, по слухам, выступил давний недруг Тарковского Сергей Бондарчук, который в те же дни снимал «Степь» по А. Чехову.

Судя по всему, более правдоподобной выглядит первая версия, а вторая родилась в головах недругов Бондарчука, которых в киношном мире всегда хватало, и они просто воспользовались давними неприязненными отношениями между режисерами, чтобы закрутить пружину этой неприязни еще сильнее. Тем более что в кругу либералов бондарчуковскую «Степь» уже успели окрестить «антисемитским фильмом» (речь об этом уже шла выше).

Между тем, как это ни странно, но разразившийся скандал оказался только на руку Тарковскому. Он вдруг пришел к выводу, что: а) фильм надо снимать по-другому (с уходом в нравственно-философскую притчу) и б) не в односерийном варианте, а двухсерийном. Об этом режиссер заявил в сентябрена худсовете «Мосфильма», что стало настоящей сенсацией. Причем собравшихся потрясло не то, что Тарковский требовал увеличения продолжительности фильма, а то, что отказывался от всего ранее снятого материала (а это 2160 полезных метров пленки!). Тарковский заявил:

«Я буду снимать только в условиях, если расходы спишут (а это – 380 тысяч рублей, что было астрономической суммой. – Ф. Р .) и мы снова запустимся. Сейчас закрывается натура. Если проблема запуска этого двухсерийного фильма откладывается на два месяца, то я вообще отказываюсь снимать…»

Вот такой ультиматум поставил членам худсовета Тарковский. И что вы думаете решили коллеги режиссера? Они разрешили Тарковскому запуститься снова, а убытки списать. Редчайший случай не только в истории советского, но и мирового кинематографа! Причем ладно бы Тарковский снимал фильм о Ленине или что-то иное на гражданско-патриотическую тему, так нет же! И как после этого относиться к заявлениям господ либералов о том, что в советском кино гнобили таланты, в том числе, кстати, и талант Тарковского?! На каком Западе возможно подобное: чтобы списали многотысячные убытки в корзину и выделили режиссеру почти такую же сумму на запуск второго варианта картины? По этому поводу приведу слова выдающегося японского режиссера Акиры Куросавы, сказанные им на рубеже 70-х в интервью итальянскому журналу «Эпока»: