Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи

Увы, конец у этой истории окажется трагическим. Минует девять лет с момента выхода в свет этой статьи, когда бывших поклонников талантливого спортсмена потрясет известие о его гибели. Случится это 13 июля 1973 года. История выглядела таинственно.

Согласно одной из версий, уйдя из спорта, Ломакин связался с перекупщиками золота. Это выглядело вполне правдоподобно, если учитывать тот факт, что Ломакин родился и вырос в семье алтайского старателя и с 15 лет вместе с отцом мыл золотишко. После смерти отца он вместе с братом отправился за золотом в Якутию, причем последние 300 километров к прииску они протопали пешком по таежным тропам. Короче, в «желтом металле» бывший олимпийский чемпион разбирался хорошо. И, видимо, этим и мог пригодиться перекупщикам. Дважды на Ломакина заводили уголовное дело: в первый раз он отделался двумя годами условного срока, во второй раз – загремел на зону на несколько лет. В начале 70-х он вернется в Москву, но к нормальной жизни приобщиться так и не сумеет. Согласно данным экспертизы, в момент гибели Ломакин был сильно пьян, и его, судя по всему, сбросили вниз с трибуны стадиона «Юных пионеров». Кто конкретно это сделал, так и останется неизвестным.

После обструкции, устроенной ему в советских СМИ в марте 1963 года, поэт Евгений Евтушенко находился в глубокой опале. Как вдруг сам Юрий Гагарин, который, кстати, тоже внес свою лепту в критику Евтушенко (обвинил его в невежестве), пригласил его выступить в Звездном городке 12 апреля 1964 годана вечере, посвященном Дню космонавтики. Евтушенко согласился, поскольку устал от опалы и хотел реабилитироваться в глазах публики (этот вечер должны были транслировать в прямом эфире по ТВ). Однако приход поэта завершился громким скандалом. Вот как об этом вспоминает сам Е. Евтушенко:

«Я очень волновался и взад-вперед ходил за кулисами, повторяя строчки главы „Азбука революции“, которую собирался читать (глава входила в поэму „Братская ГЭС“, которую Евтушенко только что написал. – Ф. Р. ). Это мое мелькание за кулисами было замечено генералом Мироновым, занимавшим крупный пост в армии и в ЦК (он курировал правоохранительные органы. – Ф. Р .).

– Кто пригласил Евтушенко? – спросил он у Гагарина.

– Я.

– По какому праву? – прорычал генерал.

– Как командир отряда космонавтов.

– Ты хозяин в космосе, а не на земле, – поставил его на место генерал.

Генерал пошел к ведущему, знаменитому диктору Юрию Левитану, чей громовой голос объявлял о взятии городов в Великую Отечественную, показал ему красную книжечку и потребовал исключить меня из программы концерта. Левитан сдался и невнятно пролепетал мне, что мое выступление отменяется. Я, чувствуя себя глубочайше оскорбленным, опрометью выбежал из клуба Звездного городка, сел за руль и повел свой потрепанный «Москвич» сквозь проливной дождь, почти ничего не видя из-за дождя и собственных слез. Чудо, что не разбился. Гагарин кинулся за мной вдогонку, но не успел. «Найдите его, где угодно найдите…» – сказал он двум молодым космонавтам. Они нашли меня в «предбаннике» ЦДЛ, где я пил водку стаканами, судорожно сжимая непрочитанные машинописные листочки… Самолет с советской правительственной делегацией, в которой был генерал Миронов, через месяц разбился о югославскую гору Авала (на самом деле эта авиакатастрофа произошла значительно позже – 19 октября 1964 года. – Ф. Р .), а с Гагариным я больше никогда не виделся и глубоко переживал его трагическую гибель в марте 68-го…»

Кстати, этот скандал поссорил Гагарина и с Иосифом Кобзоном. Он тоже выступал на этом концерте, и именно его Гагарин попросил передать Евтушенко, что его выступление нежелательно. Но Кобзон отказался. Тогда эта миссия выпала Левитану. Далее послушаем Кобзона:

«Я дождался конца этого вечера и, когда все перешли к столу, сказал Гагарину, что это не по-мужски. Что он как-никак свободен от конъюнктуры. Юра отрезал: „Если ты так недоволен, можешь к нам больше не приезжать“. Отношения потом восстановились, но уже такой искренности не было. Хотя, безусловно, я, как и все, остро переживал его гибель…»

Популярный киноактер Юрий Белов, прославившийся ролью Толи Грачкина в комедии «Неподдающиеся» ( 1959), в актерской среде слыл виртуозным рассказчиком. Этот талант обнаружился в нем еще во время учебы во ВГИКе, и тамошние педагоги даже советовали талантливому студенту не зарывать его в землю, а развивать и использовать в своей актерской деятельности – например, выступать с ними в концертах. Юрий Никулин, который близко знал Белова, потом скажет, что он в своей жизни встречал только четырех уникальных рассказчиков: Георгия Буркова, Андрея Миронова, Льва Дурова и Юрия Белова. Однако именно этот талант и стал для актера роковым.

Весной 1964 года, когда Белов снимался у Рязанова в комедии «Дайте жалобную книгу», ему случилось быть на одном творческом банкете. И там, перебрав лишнего, Белов начал рассказывать разные смешные истории, а в конце своего спича внезапно объявил, что очень скоро первого секретаря ЦК КПСС Никиту Сергеевича Хрущева снимут с его должности и отправят на пенсию. Сказано это было в шутку, но в очень неудобный момент: в дни, когда вся страна отмечала 70-летие Хрущева (оно выпало на апрель). Поэтому уже на следующий день эта шутка стала достоянием компетентных органов. В итоге Белов был объявлен сумасшедшим и помещен в психиатрическую клинику.

Там он пробыл полгода – ровно до того момента, когда в октябретого же 64-гоХрущева и в самом деле сняли со всех его постов и отправили на пенсию. И хотя правда осталась за Беловым, однако ярлык «сумасшедшего» теперь навсегда приклеился к нему. Он попал в разряд неблагонадежных актеров, и ворота всех киностудий страны перед ним закрылись. А когда спустя четыре года Белов все-таки сумел вернуться в большой кинематограф, то главные роли ему уже не давали, и он вынужден был перебиваться одними эпизодами. К тому же теперь он числился не в штате главной студии страны – «Мосфильма», а на киностудии имени Горького. Лишь в родном Театре киноактера у него была одна крупная роль – Жорж Милославский в «Иване Васильевиче» М. Булгакова. Очевидцы утверждают, что играл он ее просто превосходно. Когда на премьеру спектакля пришла вдова Булгакова Елена, она в первую очередь выделила именно Юрия Белова.

Слава пришла к певцу Муслиму Магомаеву в 1962 году, когда он выступил в Кремлевском Дворце съездов в рамках фестиваля азербайджанской культуры и исполнил песню «Бухенвальдский набат» и каватину Фигаро. Худой 19-летний юноша в пиджаке с короткими рукавами (этот пиджак у него тогда был единственным в гардеробе) произвел на слушателей неизгладимое впечатление. После этого триумфа Магомаева пригласили на стажировку в миланский театр «Ла Скала». Вернувшись в Москву, Магомаев получил приглашение работать в Большом театре, но певец отказался. По его словам: «Не люблю, когда кто-то командует, что и как мне петь».