Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи

«Я заметил этого человека издали. Позже меня обвиняли в том, что я несся с бешеной скоростью. Но достаточно было провести всего один следственный эксперимент, чтобы убедиться, что бешеной скорости там быть просто не могло. Если бы скорость и в самом деле была сумасшедшей, этот человек не упал бы на капот, а перелетел через машину. К тому же я ехал уже вдоль высотки и, видя, что академик собирается переходить дорогу, на всякий случай еще взял влево, так как все равно собирался поворачивать налево, под арку. Впереди меня шла еще одна машина, так этот человек перебегает перед той машиной и останавливается. Я включаю поворотник и все внимание переключаю как бы на левую сторону, откуда все движение идет. Поток надо оттуда пропустить и поворачивать – вот я и „переключился“…

Дальше все происходило, как во сне: его швырнуло мне прямо на лобовое стекло, и он медленно сполз вниз по капоту. Машину вынесло на встречную полосу. Там ехал грузовик, за ним еще вереница легковушек – я просто чудом ушел от столкновения с ними. Но здесь-то развернуться негде, и я дальше еду, метров двести проезжаю, в первом же переулке разворачиваюсь и возвращаюсь на то место, где человека этого оставил. Минуты полторы прошло, никак не больше, а после мне на суде пихать начали, будто бы я сбежать хотел и все такое… Но самое удивительное, что человек тот даже сознание не потерял, когда я его сбил! Машина низкая у меня была, и я бампером ему ногу только и сломал… Возвращаюсь я, значит, а никого нет! Вот ситуация, правда? Потом выяснилось, в том же потоке «скорая помощь» ехала, вот она человека этого до соседней, 23-й, больницы и добросила. Там цепочка совпадений для меня трагических продолжается – дежурный хирург ушел. На день рождения к жене, кажется. Что-то такое мелькнуло, когда я дело читал, но на суде, понятно, все замяли. Вместо хирурга студент-практикант сидел. Перепугался он или еще что – уж не знаю, но только поставил неправильный диагноз, положил сбитого на стол, и от наркоза тот умер: сердце больное было…

Сбил я человека того в субботу. Допросили меня, значит, отпустили, и воскресенье я дома провел. Вечером только на сбор отправился – во вторник должны были мы с Одессой дома играть. Потом уже, в понедельник, часов в восемь утра, в Тарасовку на базу спартаковскую «воронок» милицейский прилетает. Меня под руки берут: «Ты хоть представляешь, кого сбил?» – «Да нет, я как-то не спрашивал…» А когда до того меня допрашивали, в субботу еще, сами же милиционеры открытым текстом говорили: «Ну, старики правила частенько нарушают, это больные люди – годик, наверное, получишь условно или двадцать процентов от зарплаты…»

Но выяснилось, что сбил я академика Дмитрия Ивановича Рябчикова…»

Рябчиков был большой величиной в академическом мире страны – трижды лауреатом Ленинской премии в области химии. Как ведущий специалист в области разработок ракетного топлива, он относился к числу засекреченных специалистов и находился под охраной КГБ. Но в тот роковой день, как будто нарочно, чекистов рядом с ним не оказалось – они куда-то подевались. И Рябчиков, впервые оказавшийся без охраны, угодил под машину, поскольку до этого сам никогда дорогу не переходил, а по городу передвигался в служебном авто. Кроме этого, Рябчиков был сильно расстроен. Будучи с приятелем в кинотеатре «Ударник» на просмотре фильма, он увидел там свою собственную жену (она была на тридцать лет моложе его), которая сидела на переднем ряду под ручку с каким-то импозантным мужчиной. С горя Рябчиков зашел в ближайшее кафе и пропустил пару рюмок коньяка. А спустя несколько минут угодил под колеса севидовского «Форда».

Севидова препроводили прямиком в Бутырку, в одиночную камеру. Поскольку сбил он знаменитого человека, академика, дело приобрело для него нешуточный оборот. Оно дошло до ЦК КПСС, откуда поступила команда: впаять на полную катушку. Тем более что и Академия наук СССР во главе с самим Келдышем написала открытое письмо, где призывала покарать «убийцу академика Рябчикова». Следом по Севидову долбанула и «Комсомольская правда», где 21 декабрябыла опубликована статья М. Блатина под названием «По ту сторону футбола». Половина этой статьи, посвященной моральному климату в советском футболе, была посвящена Юрию Севидову. Цитирую:

«Докатился до скамьи подсудимых футболист московского „Спартака“ Ю. Севидов. Пьяный, он сел за руль автомашины, сбил человека. Совершив преступление, Севидов усугубил его подлостью, пытался скрыться. Речь не о нелепой ошибке, слепой и трагичной игре случая. Любой человек может попасть в ситуацию неожиданную и трудную. В эти секунды, доли секунд он действует подчас неосознанно, повинуясь внутренним импульсам. Но эти импульсы не стихийны, а подготовлены всей предшествующей жизнью, предугаданы той суммой годами воспитанных качеств, которая и делает человека Человеком с большой буквы. Юрий Севидов не выдержал этого самого главного экзамена – экзамена на Человека.

…В «Спартак» Ю. Севидов пришел пять лет назад, долговязым и угловатым пареньком. Пришел, свято уверовав в ослепительное будущее, которое принесет ему футбол – игра, любимая миллионами людей. Его дебют в столице был стремителен. Само появление восемнадцатилетнего юноши в основном составе популярного клуба вызвало море толков среди болельщиков и околофутбольных меценатов. Клуб встретил его с распростертыми объятиями и предоставил ему квартиру…

Он жил футболом и исповедовал только футбол. Футбольный мяч, звеня, крутился вокруг него, и вся жизнь игрока вращалась вокруг мяча наподобие бобины с магнитофонной пленкой, которые Севидов коллекционировал.

Институт несколько усложнял жизнь, и Севидов третий год сидел на первом курсе инфизкульта. («Вот наиграюсь досыта, тогда и займемся науками», – говорил он.) (Стоит отметить, что за начитанность Севидова в «Спартаке» за глаза называли Философом. – Ф. Р .)

В команде к Севидову относились по-разному. «Старички» открыто недолюбливали. А для молодежи, и это понятно, он был тем флагом, с которым они маршировали из дубля в основной состав. А Севидов ко всем относился одинаково – свысока. То «звезда» отчитывала (во время игры) маленького Рейнгольда, постоянного партнера по нападению, – пас пришелся «не на ногу», то презрительно пожимала плечами в ответ на справедливые решения судей.

Однажды, было это осенью прошлого года, Севидов уже переступил границу дозволенного, грязно оскорбив во время игры судью С. Алимова. Этот безобразный случай обсудили на общем собрании команды. Видимо, всех допекло – приговор был суров: дисквалифицировать до конца сезона, лишить звание мастера спорта. На президиуме Федерации футбола, где этот проступок разбирался, о «пункте два» решения команды почему-то забыли или попросту не захотели вспоминать.