Александр Колпакиди - Внешняя разведка СССР – России. 1946–2020 годы. История, структура и кадры

В начале 1943 года Понтекорво приехал в Канаду, где начал работать в Монреальской лаборатории в рамках англо-канадского уранового проекта. Несколько позднее он был назначен научным руководителем физического проекта создания ядерного реактора типа NRX в лаборатории в Чок-Ривере.

Теперь надо немного отвлечься и сказать о политических взглядах Понтекорво. Впрочем, лучше предоставить слово ему самому.

«Я придерживался левых политических убеждений, — писал Понтекорво в своей автобиографии. — С самого начала это было прежде всего связано с моей ненавистью к фашизму и, как я теперь думаю, с чувством справедливости, привитым мне моим отцом. С середины 30-х годов вплоть до 70-х мои представления определялись категорией нелогичной, которую я сейчас называю «религией», каким-то видом «фанатичной веры» (которая уже отсутствует), гораздо более глубокой, чем культ какой-либо одной личности.

Тогда, как и сегодня, я считал ужасно несправедливым и аморальным крайне враждебное отношение, которое Запад развертывал в конце войны к Советскому Союзу, который за счет неслыханных жертв внес решающий вклад в победу над нацизмом» [70] Там же. С.145, 140. .

Поэтому не стоит удивляться, что с первых дней своего участия в атомном проекте Понтекорво, посоветовавшись с женой, принял решение информировать Советский Союз о работах по созданию атомной бомбы. Но сам он не мог вступить в контакт с советскими представителями и попросил сделать это свою старую знакомую, члена Компартии Италии. Она известна под именем Джемми и проживала в то время в Нью-Йорке. Понтекорво передал ей письмо, в котором подробно сообщал обо всем, что было ему известно о «Манхэттенском проекте».

Весной 1943 года Джемми пришла в советское консульство в Нью-Йорке и оставила дежурному запечатанный конверт с надписью: «Его превосходительству Генеральному консулу СССР. Лично». Ознакомившись с содержанием письма, консул Евгений Киселев немедленно передал его резиденту внешней разведки Василию Зарубину. Зарубин и его заместитель по научно-технической разведке Леонид Квасников сразу же оценили всю важность полученной информации. В Москве также не сомневались в точности сведений, полученных от неизвестного доброжелателя, которого окрестили Икс, и поставили перед Зарубиным следующую задачу: «. не упустить появившуюся возможность приобретения источника информации для более полного освещения проблем создания атомного оружия и разработать детальный план операции по установлению оперативного контакта с ним» [71] Чиков В. Нелегалы. М., 1997. Кн.1. С.184. .

Однако сотрудникам нью-йоркской резидентуры не был известен не только автор письма, но и человек, который принес его в консульство. Поэтому было принято решение не пропускать никого в консульство без заполнения специальной карточки посетителя, в которой должны быть указаны имя, фамилия, адрес и цель посещения. При этом Зарубин и Квасников были уверены, что доброжелатель обязательно должен посетить консульство еще раз.

Зарубин и Квасников оказались правы. Ровно через месяц Джемми, проходившая в оперативных документах как Игрек, снова пришла в консульство и потребовала встречи с Киселевым. Однако карточку посетителя она заполнять отказалась, заявив, что у нее официальное поручение к генеральному консулу. И только когда к разговору подключилась сотрудница резидентуры Ольга Шимель, сказавшая, что консул без выяснения цели визита никого не принимает, Джемми заполнила карточку, оставила очередной конверт и сразу же ушла.

Проверив данные, которые были оставлены в карточке, сотрудники резидентуры установили, что имя и фамилия посетительницы оказались фальшивыми, а по указанному адресу она не проживает. Однако Шимель запомнила ее внешность, что в дальнейшем сыграло важную роль в установлении контактов с Понтекорво. Что же касается письма, то в нем сообщалось о работах по созданию ядерного реактора в Чок-Ривере, а также о теоретических и практических исследованиях, которые велись в Чикагском университете.

После получения второго письма начались интенсивные поиски таинственной незнакомки. Так как по внешнему виду она не была похожа на американку, а в — ее английском был „заметен итальянский акцент, было решено, что она принадлежит к эмигрантам-антифашистам, приехавшим в США в 30-х годах. Поэтому основные усилия Шимель, которой поручили это дело, были сосредоточены на членах нью-йоркского филиала общества «Друзья СССР». Успех пришел в августе 1943 года, когда на митинге в Нью-Йорке по поводу разгрома немецких войск под Орлом и Белгородом Шимель удалось встретить Джемми и установить ее личность.

Вскоре между ними состоялся откровенный разговор, в ходе которого Джемми сообщила, что письма в советское консульство ее попросил передать старый знакомый, имя которого она назвать отказалась. Но при этом она заверила Шимель, что информация от ее друга будет поступать и в дальнейшем, хотя и нерегулярно, так как он работает на режимном объекте. Шимель поблагодарила Джемми за помощь, которую та оказала Советскому Союзу, и попросила, чтобы она больше не приходила в консульство, так как это может привлечь внимание ФБР. Было условлено, что последующие встречи состоятся в городе в местах, где они не привлекут лишнего внимания. В резидентуре и Центре были довольны установлением контактов с Джемми и автором письма, которые теперь в оперативной переписке проходили как Эстер и Мэр.

В дальнейшем встречи Шимель и Эстер стали постоянными, но новая информация по «Манхэттенскому проекту» поступала от Понтекорво нерегулярно из-за строгого режима секретности. Чаще всего он передавал материалы Эстер лично, но иногда роль связника выполняла его жена Марианна, проходившая в резидентуре под псевдонимом Мери. Что до оценки данных, передаваемых Понтекорво, то они неизменно получали в Москве самую высокую оценку. В переданной им информации содержались сведения о ходе разработки конструкции ядерных реакторов и системы их охлаждения, о технологических установках по извлечению плутония из облученного урана-238, о биологической защите и допустимых для человека дозах облучения. Информация Понтекорво давала полное представление о программе строительства в Чок-Ривере комплекса по производству плутония, в который входили реакторы и предприятия по химической экстракции делящегося материала в жидкой среде, примерных сроках готовности этого комплекса к эксплуатации и его производительности. Эти данные давали возможность с большой степенью вероятности определить сроки изготовления первой атомной бомбы и ее испытания на полигоне. По утверждению Павла Судоплатова, который в то время был начальником отдела «С» НКВД, где аккумулировались все сведения по атомной проблематике, поступавшие от внешней и военной разведки, Понтекорво в сентябре 1945 года передал своим операторам подробное описание конструкции атомной бомбы, полностью совпадающее с описанием, переданным Фуксом [72] Судоплатов П. Разведка и Кремль: Записки нежелательного рвидетеля. М., 1997. С.237. . По мнению специалистов, вклад Понтекорво в обеспечение Советского Союза разведывательной информацией по атомной бомбе был никак не меньше вклада Фукса.