Асия Хайретдинова - Катуар и Катуары

Марфино. Терраса на берегу пруда

По левому берегу маленького пруда раскинулась живописная «Дарьина роща». Ее хвойная (еловая) несколько мрачная растительность характерна для Марфина, таков же и здешний парк.

Обилие хвойных создает особую физиономию: по живописности это одна из самых красивых подмосковных усадеб, но следует отметить оттенок суровости в марфинском пейзаже, так странно согласующийся с чертами личного характера некоторых из былых владельцев усадьбы как, напр., последний ее хозяин, долголетний министр юстиции при Николае I, Панин. Даже красивый круглый островок с группой берез, на большом пруду против дома, только смягчает, но не рассеивает этого впечатления северной угрюмости.

Местность Марфина издавна принадлежала к числу подмосковных родовых вотчин. Еще в 1585 году по берегам здешней речки Учи находились владения думного дьяка Щелканова — видного деятеля тех времен. Тогда Марфино называлось — Щибрино. Свое же теперешнее имя оно приобрело, повидимому, при Голицыеых, к которым оно перешло в XVII столетии. Воспитатель («дядька») Петра I и впоследствии один из его ближайших сотрудников, Борис Алексеевич Голицын (1654—1714 г.г.) был первым устроителем Марфина.

В обеих своих подмосковных — в Дубровицах, близ Подольска, и в Марфине, Голицын построил две церкви: в Дубровицах — своеобразную, единственную в своем роде, западного образца; в Марфине более скромную, в стиле раннего барокко (1707 г.).

С постройкой Марфинской церкви связано мрачное воспоминание крепостной были: это здание строил крепостной архитектор Голицына, Василий Белозеров. По преданию, он не угодил барину, загромоздив внутренность храма столбами, и тот, разгневавшись, приказал засечь своего «раба» до смерти. Надпись на каменной могильной плите возле храма свидетельствует об этом страшном факте.

Церковь эта находится в конце аллеи из высоких лиственниц, рядом с ней похожа на церковь, но меньшего размера, — колокольня. Церковь возглавляет греческий крест, накрытый высоким барабаном единственной главы.

Марфино. Мост

Дворец расположен на главной дороге, окруженной деревьями. Марфинский дворец принадлежит к числу наиболее поздних построек, возведенных в былых дворянских усадьбах. В 1812 году во время занятия французами Москвы, Марфино было разорено и от всех старых зданий салтыковских времен сохранились только два больших каменных флигеля с колоннами — бывшие псарни, да две красивых круглых беседки в парке — ампирного стиля.

Сожженный тогда главный дом долгое время представлял из себя развалины и лишь в 1830 годах имение перешло к богатым и влиятельным Паниным, принявшимся за его восстановление. Теперешний дом был построен в 1837 году молодым архитектором Быковским, учеником Джилярди. Быковский выразил в строениях марфинской усадьбы характерный перелом во вкусах эпохи. Таков «крепостной» мост, ведущий в усадьбу, таков и сам дворец — с высокими стрельчатыми окнам главного фасада и остроконечными башенками наверху. Фасад дворца украшен, между двумя башнями, большим гербом, за которым вырезываются зубцы стены. Широкая терраса расстилается перед домом, от нее же к пруду снижается парадная каменная лестница. Как пристань, так и лестница с террасой сильно повреждены, дом также сильно запущен.

Внутри дворца сохранилось немногое. Расписные потолки, зал и медальоны на стенах, кое-какие остатки мебели и наконец две резные готические молельни немецкого стиля. Огромная библиотека Паниных вывезена так же, как и их семейные портреты. Из картин сохранились только две хорошие копии с Мурильо «Вознесение богоматери» и «Антоний Падуанский». Вокруг дома на обширном пространстве раскинулся парк. Невдалеке от дворца стоят две круглых беседки, одна небольшая, другая двухэтажная. В этих зданиях выражен след екатерининской и Александровской эпох. Ибо тогда Марфино принадлежало Салтыковым и при И. П. Салтыкове, как рассказывают старожилы, оно жило веселой, барской жизнью. Сотни гостей съезжались в Марфино из Москвы на гулянья, балы и охоты. О размерах охотничьих «забав» красноречиво свидетельствуют сохранившиеся псарни, по размерам своим и красоте более похожие на жилые помещения.

Позднее в Марфине собирались с культурными целями: здесь процветал любительский театр, для которого сам Карамзин написал пьеску «Только для Марфина». Все изменилось при Панине — в скупую и черствую николаевскую эпоху.

В годы же последней царской реакции в Марфине собирались тайные съезды кадетской партии, а во времена временного правительства владелица Марфина С. В. Панина участвовала даже в тогдашнем «правительстве».

Таким образом, до эпохи Петра I и вплоть до сего времени усадьба Марфино была так или иначе связана с ходом российских исторических событий.

Сейчас подлинную историю можно как то представить вот только по таким обрывкам. Отцу моему 82-й год, хоть и с парашютом прыгает, но в показаниях уже слегка путается, да и приехал он в посёлок 15 лет ему было, а он с 39-го (т.е. приехал в Катуар в 1954 г.- ред.).

Рассказывает, что первыми улицами если это конечно можно назвать улицами, были Ушакова, Железнодорожная и Мира. Негласно посёлок делился на две части — Химбаза и Генеральские дачи. Граница по разным данным проходила или по второму переулку или по мосточку возле третьего переулка, там ещё столбы бетонные 4 штуки стояли их — и я их ещё помню.

И ещё говорят что даже ограждение было в виде какого то забора на всю территорию дач генеральских.

Участки там давали участникам ВОВ: майорам — 25—50, подполковникам и полковникам 50 -75, генералам 75 — 150 соток.

Моей бабушке как вдове командного младшего состава перепало 12 соток.

…

Вот ещё одна ветка развития посёлка и как он стал, Некрасовским. Платформа Некрасовская появилась значительно позже станции Катуар и отец рассказывал что первые годы его пребывания они ходили в Катуар если в МСК нужно было.

На Восточной части было (оно и сейчас есть) обособленное поселение в несколько семей работников ж/д в народе место звали «Будка», а жителей будочниками. Там были несколько династий. Лично мне известны две это семья Липатовых и Искринков или Искринковых не могу точно сказать. Они были путейщиками, имели довольно развитое подсобное хозяйство.

Из ныне живущих отец недавно вспоминал вроде как разговаривал с ним Толя Искринок ему должно быть около 80-ти. Здоровьем обладал недюжинным, хоть и виду хлипкого. Мы детвора рожденная в 70-х звали его Толя автопилот. Работал он на Химбазе ещё не бывшей тогда Полимером и каждый день ездил на обед домой на своём мопеде Рига-4 (педальный) — просто в хлам и как нам казалось с закрытыми глазами. Иногда улетал вместе со своей техникой в ближайшие кусты но всегда бодро вскакивал и ехал дальше по маршруту.