Цуёси Хасэгава - Гонка за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии

Если Сталин рассчитывал, что за помощь в войне с Японией США уступят его требованиям, то он был совершенно прав. В ноябре 1944 года Объединенный комитет начальников штабов провел анализ возможного участия СССР в войне с японцами, из которого следовало, что безотносительно стратегических задач США национальные интересы СССР неизбежно требовали от русских вступить в Тихоокеанскую войну. «Однако, – писали составители этого отчета, – наше общее мнение сводится к тому, что чем скорее русские начнут военные действия, тем лучше для нас». В конце отчета говорилось, что Объединенный комитет начальников штабов выступает за «скорейшее вступление русских в эту войну» и готов «без предубеждений оказать максимальную поддержку в нанесении главного удара по Японии». Участие СССР в военных операциях было необходимо не только для того, чтобы связать японские войска в Маньчжурии и Северной Корее, но и чтобы «перерезать линии коммуникаций между Японией и континентальной Азией» [Entry 1955: 39–41].

14 декабря Гарриман встретился со Сталиным и обсудил поставки по ленд-лизу на Дальний Восток. Гарриман сообщил Сталину, что, несмотря на нехватку ресурсов для ведения военных действий в Европе и подготовку к Филиппинской операции, Рузвельт и Объединенный комитет начальников штабов согласились выполнить его требования в полном объеме и как можно скорее. Также американский посол спросил, что имел в виду Сталин, когда упомянул в октябре «политические аспекты» участия СССР в войне с Японией. Сталин вынес из соседней комнаты карту и сказал, что Южный Сахалин и Курилы должны быть возвращены Советскому Союзу. «Сейчас подступы к Владивостоку полностью контролируются японцами, – сказал он. – СССР вправе рассчитывать на защиту путей, ведущих в этот важный порт. В настоящее время все выходы в Тихий океан блокирует противник». Затем Сталин провел черту вокруг южной части Ляодунского полуострова, включая Дайрен и Порт-Артур, и заявил, что СССР рассчитывает снова арендовать эти порты. Кроме того, Сталин заявил о желании арендовать КВЖД и ЮМЖД. Также он потребовал сохранения статус-кво Внешней Монголии [30] «Conversation: MILEPOST», 14 Dec. 1944, Harriman Papers, Moscow Files, 8-14 Dec. 1944; Harriman to the President, 15 Dec. 1944, Harriman Papers, Moscow Files, 15–20 Dec. 1944. .

Гарриман не выразил удивления этими требованиями. Его единственное возражение касалось аренды Дайрена. Он сказал, что лучшим вариантом было бы превращение Дайрена в международный свободный порт. Сталин ответил просто: «Мы обсудим этот вопрос в другой раз».

Пока Сталин готовился к войне с Японией, перед советским правительством встал непростой вопрос, касавшийся пакта о нейтралитете, согласно которому, если одна из сторон не денонсирует его за год до его окончания, он автоматически продлевался еще на пять лет. Безусловно, Советский Союз намеревался расторгнуть этот пакт до наступления крайнего срока. Однако такое действие послужило бы для японцев явным сигналом о намерениях СССР. Оно даже могло спровоцировать Японию на нанесение предупредительного удара по Советскому Союзу до того, как Сталин завершил бы приготовления к войне. Сталин не хотел быть связанным пактом о нейтралитете. Однако для того, чтобы нападение СССР стало неожиданным, он должен был убедить японцев, что СССР будет соблюдать условия пакта до его истечения в апреле 1946 года.

10 января 1945 года Лозовский послал Молотову служебную записку, в которой рекомендовал советскому правительству денонсировать пакт о нейтралитете до наступления крайнего срока. Лозовский предлагал объявить о расторжении пакта таким образом, чтобы у Японии оставалась надежда, что уступки с их стороны смогут привести к его продлению. По мнению Лозовского, СССР следовало приступить к переговорам о продлении пакта в октябре-ноябре 1945 года, когда ситуация в Европе и Азии окончательно прояснится [31] АВП РФ. Ф. 6. Оп. 7. Пап. 55. Д. 898. Л. 1–2. См. также [Славинский 1995: 261–263; Севостьянов 1995: 35–36]. . Лозовский по-прежнему считал, что СССР стоит воздержаться от участия в этой войне, и был убежден в том, что пакт о нейтралитете будет иметь силу до своего истечения.

Нет сомнения в том, что этот вопрос обсуждался на самом высоком уровне. Сталин и Молотов были согласны с Лозовским в том, что касалось денонсации пакта о нейтралитете, но вопреки рекомендациям Лозовского Сталин уже принял решение о войне с Японией, и Молотов, скорее всего, был в курсе этих планов. Но для того, чтобы одурачить японцев, необходимо было также обмануть и свою внешнеполитическую элиту. Ни Лозовский, ни Малик не были проинформированы о тайном замысле вождя. Однако Сталину с Молотовым так и не удалось решить несколько ключевых вопросов: как денонсировать пакт о нейтралитете, не спровоцировав Японию на нападение; поддерживать ли иллюзию того, что пакт будет действителен еще год, или разорвать его в одностороннем порядке, чтобы иметь полную свободу действий; и, если будет решено обмануть японцев, заверив их, что СССР продолжит сохранять нейтралитет, как нанести неожиданный удар по Японии, не вызвав обвинения в нарушении пакта.

Ялтинские переговоры Рузвельта, Сталина и Черчилля длились с 4 по 11 февраля 1945 года. Вопрос о Дальнем Востоке был поднят на неофициальной встрече между Рузвельтом и Сталиным 8 февраля – на пятый день конференции.

2. Ялтинская конференция, февраль 1945 года. Слева направо: Черчилль, Рузвельт, Сталин; за спиной Рузвельта стоит начальник Штаба президента США Уильям Лети. Сталин дал слово вступить в войну с Японией через три месяца после капитуляции Германии, а в ответ Рузвельт обещал передать СССР права на Южный Сахалин и Курилы и согласился с тем, что русские обладают «преимущественными интересами» в Маньчжурии. РГАКФД

Сталин перечислил уже высказанные им в разговоре с Гарриманом особые условия, на которых Советский Союз вступит в войну с Японией, и всего через 15 минут Рузвельт согласился со всеми его требованиями. По словам А. А. Громыко, советского посла в Соединенных Штатах, Рузвельт еще до этой встречи послал Сталину записку, в которой принял условия советской стороны о статусе Южного Сахалина и Курил. Когда Громыко перевел Сталину письмо Рузвельта, тот был очень доволен и, расхаживая по кабинету, повторял вслух: «Хорошо, очень хорошо!» [Громыко 1988,2:189]. Сталин уже успел ознакомиться с подготовленной для Рузвельта перед Ялтинской конференцией запиской Блейксли, в которой рекомендовалось сохранить права на Южные Курильские острова за Японией, а Северные и Средние Курилы передать в юрисдикцию международной организации, возглавляемой Советским Союзом. Сталин был очень рад, что Рузвельт не стал следовать рекомендациям Блейксли [32] Отчет Блейксли см. в [FRUS 1955: 379–383]. Севостьянов нашел копию этого отчета в Архиве Президента РФ [Севостьянов 1995: 34]. . Ему удалось убедить США в том, что в основу послевоенного мироустройства должны быть заложены не исторические претензии СССР, а его стратегические интересы.