А. Велидов (редактор) - Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1

Германский империализм решил во что бы то ни стало воспользоваться своим временным превосходством и отнять у крестьян богатый урожай, который ожидается в текущем году.

Оно поможет германским насильникам собраться с силами и укрепиться для новой борьбы.

Партия крестьянства, партия левых социалистов-революционеров решила открыто выступить на защиту угнетаемых крестьян.

Партия левых социалистов-революционеров применила акт террора по отношению к представителю германских насильников, как делала это и раньше по отношению к отечественным насильникам.

Граф Мирбах был по поручению Центрального Комитета убит.

Представители Коммунистической партии, не смогшие еще и до сих пор сбросить с себя давление тяжелой руки германского империализма, уничтожения себя перед его призрачной силой, дабы покарать защитницу прав трудового народа – партию левых эсеров, не остановились перед нарушением революционных завоеваний. Они нарушили Конституцию Советской Республики и осмелились арестовать часть 5-го Всероссийского съезда, представлявшую от себя делегатов трудового народа – представителей высшей власти в республике.

Их в количестве 450 человек уже второй день держат в тесном помещении, на полу, без единого стула, в грязи, при отсутствии всякого удобства, при отсутствии достаточного количества пищи.

Представителей народа как арестантов держали окруженными латышской стражей, грозящей насилием за каждый неверный шаг.

Крестьянская секция заявляет всему трудовому крестьянству – революция в опасности.

Трудовое крестьянство должно встать на защиту своих прав от нарушения германской, английской и французской буржуазии, ныне собирающейся напасть на трудовую Россию, и защищать своих представителей от насилий и оскорблений со стороны представителей правительственной партии.

Крестьянская секция ВЦИК.

7 июля 1918 года

Секретаря

Организационного Отдела

Московского Окружною

Комиссариата по военным делам

Сигизмунда РУТКОВСКОГО.

«июля 1918 г

ВОЕННОМУ КОМИССАРУ ТОВ. МУРАЛОВУ

№ Р А ПО Р Т

г. Москва

Доношу, что 7 сего июля, около 9-ти часов утра, выходя из юму и не зная о том, что в городе произошел случай восстания группы, именующей себя левыми эсерами, и узнав лишь о происшедшем из рассказов лиц, стоящих у выхода на улицу, о том, что «в городе произошли якобы эксцессы» и что якобы в городе захвачена власть этой группой и идет гражданская война, я тотчас же отправился в город с намерением узнать о происшедшем, направляясь прямо в штаб.

Выйдя на угол Покровки и Земляного вала, [149]я увидел, что трамваи ходят только до Земляного вала (со стороны Лефортова); тогда я отправился пешком но Покровке, по направлению к Покровским воротам; не доходя Лялина переулка, встретил вооруженных солдат и матросов, шедших цепью по обеим сторонам улицы, предводительствуемых каким-то вооруженным штатским. Будучи вполне уверенным, что это патруль советских войск, я обратился к ним с вопросом: «Можно ли мне пройти в штаб?» Тогда один из матросов задал мне вопрос: «Какой штаб?» и большевик ли я, о чем спрашивал меня и другой матрос, бывший с ними. Ответив утвердительно, первый велел меня обыскать и предъявить ему документы, а также спросил, нет ли у меня оружия. Предъявив ему удостоверение, выданное мне комиссариатом, а также разрешение на ношение оружия от 8 июня с. г. за № ….. заявил ему, что оружия при мне нет, но что таковое имеется у меня дома. После чего задержавшая меня группа названных вооруженных лиц объявила меня арестованным и велела указать им мою квартиру. Подчиняясь их требованию, я под охраной четырех из них, в том числе одного матроса, последовал на свою квартиру. Подойдя к дому, двое из вооруженных солдат остановились у парадного улицы, а матрос с одним солдатом взял револьвер на изготовку, вошел в мою квартиру, где я и отдал имеющийся у меня револьвер системы Кольта за №…; обыска в квартире они не производили. Когда же я спросил у них мандат на право отбирания оружия или указания их фамилии, то матрос ответил: «Там узнаешь» и спросил, для какой надобности у меня оружие. Я ответил ему, что, раз мне разрешено, значит, оно мне необходимо, тем более что я имею иногда казенные деньги; тогда последний вложил мне в карман брюк левую руку, держа правой угрожающе револьвер, вынул находящийся у меня кошелек с деньгами в сумме около 5 200 рублей только казенных и около 400 собственных, спрятал его в свой карман, велел мне следовать с ними (вся эта сцена произошла на глазах моей жены и ребенка).

Выйдя на улицу, названные лица повели меня по направлению к Покровским казармам. На углу Введенского [150]и Лялина переулков двое из солдат, стояв ших ранее у входа в дом моей квартиры, остановились около стоявшего на углу этих переулков патруля, а матрос с другим солдатом повели меня дальше, и только в конце Введенского переулка, выходя на Покровку, матрос задал мне вопрос о том, знаю ли я, куда меня ведут; ответив ему отрицательно, он сказал, что ведут меня «в штаб левых эсеров», и тогда лишь я понял, в чем дело; последнее заявление матроса подтвердил и сопровождавший меня солдат, причем матрос предупредил меня вскользь, что оттуда уже никто не возвращается. На что я им ответил: «Что же я такое сделал?»; ведь его предупреждение о том, что оттуда никто не возвращается, равно предупреждению о предстоящей мне смерти, и я вступил с ними в пререкание, доказывая им всю неосновательность их поступка ко мне. Дойдя до Покровских ворот, матрос остановился и, вынув из моего револьвера 9 патронов, оставив 10-й в нем, предложил мне отправиться вперед, говоря: «Ну, иди к товарищу Муралову, ну, пройди шага четыре», толкал меня в плечо. Угадывая цель матроса, я, не отходя от него все время, доказывал ему, что он поступает несправедливо и нечестно, что, обезоружив меня и забрав все до копейки деньги, издевается надо мной. После чего матрос, оторвав от моего удостоверения о личности разрешение на право ношения оружия, отошел от меня на мостовую, подошел к группе вооруженных лиц и от них направился с несколькими другими в чайную, находящуюся у Покровских ворот. Стоявшая на улице вблизи нас группа прохожих лиц, не принимая никакого участия в моем положении, после ухода лишь только рассказала мне, что данный район находится во власти восставших левоэсеровских банд. Пытаясь дать знать о случившемся по телефону в комиссариат, я выяснил, что телефон не действует; тогда я немедленно, возвратясь домой и успокоив свою семью, отправился в комиссариат, где и заявил о случившемся заведующему организационным отделом товарищу Алексееву и помощнику управляющего делами комиссариата товарищу Добровольскому.