Евгений Асноревский - Знатные истории: элита Гродно в период XVI—XVIII веков

В будущем чародеев ждало ещё много интересного. Например, спустя пару лет после встречи с Баторием Келли вдруг открыл Ди, что ангелы сказали ему поделиться с товарищем своей женой, а он, в свою очередь, должен сделать тоже самое. Ди не посмел ослушаться ангелов, и обмен свершился. Таким образом, парочка мистиков с Альбиона занималась свингом задолго до появления первого свинг-клуба.

Яркие биографии англичан помогли им стать популярными персонажами западной поп-культуры. Различные упоминания магов присутствуют в известных художественных произведениях, в том числе культовых голливудских фильмах: «Ведьма из Блэр» и «Сердце ангела».

Баторию, однако, нужно было заниматься политикой, а не только принимать иностранных чародеев. Альбертранди так пишет об этом периоде:

«После сейма король уехал в Краков и там, а также в Неполомицах, он провёл лето и большую часть осени. С наступлением зимы король поехал в Гродно, где занимался строительством зданий, но на самом деле, его занимали куда более грандиозные замыслы».

По другим данным Баторий был в Гродно уже в конце ноября и созвал тут раду сенаторов. Обсуждались всё те же московские вопросы.

С этого момента Гродно приобретает по-настоящему столичный статус так как Баторий перестаёт бесконечно разъезжать по разным уголкам страны и поселяется в городе над Неманом. Весь следующий 1586 год Баторий проводит здесь.

Чем же занимался монарх в Гродно?

Интересны легендарные сведения о романе правителя с какой-то жительницей города или окрестностей. Якобы от этой связи родился Лжедмитрий I, который на своём самом известном портрете даже похож на Батория внешне.

В феврале 1586 с королём происходит неприятный инцидент. Переправляясь через замёрзшее озеро в окрестностях Гродно, монарх почувствовал, что лёд под ним треснул. Баторий запретил приближаться к нему и сам аккуратно двигался по льду, пока не достиг безопасного места.

Несмотря на проблемы со здоровьем, король позволял себе развлечения и даже, якобы, участвовал в маскарадном бале.

В мае этого года правитель принял своего московского посла Гарабурду. А затем и царского посла Троекурова, договориться с которым в общем-то не удалось, хотя мир между странами продлили.

В Гродно Баторий вынашивает планы персональной унии с Россией, то есть видит себя правителем объединённого государства Польши, ВКЛ и России. Такому государству-тяжеловесу было бы по силам сокрушить османов и освободить, родную для Батория, Трансильванию.

В это время к Баторию заезжал и ещё один весьма интересный гость – князь Генрих XI (Henryk XI Legnicki) из польской королевской династии Пястов. Этот аристократ правил Легницким княжеством и в определённый момент не нашёл общего языка со своим сюзереном, императором Рудольфом II. В итоге, Генрих оказался в темнице, откуда смог бежать в Польшу, а затем посетил и Батория в Гродно.

Генрих XI Легницкий. Liegnitzische Jahr-Bücher, Worinnen so wohl… Thebesius. G. Jauer 1732—1733.

Ценнейшими материалами, иллюстрирующими жизнь короля в 1586 году, являются воспоминания немецкого путешественника Самуэля Кихеля. Этот гость города над Неманом видел, как Баторий скачет на службу из замка в костёл. Вид короля, в шапке с чёрными перьями, показался путешественнику чрезвычайно величественным и шикарным. Монарха окружала свита из рыцарей и самых знатных сановников, а по обеим сторонам улицы Замковой стояли королевские гвардейцы. Самуэль отмечает, что король остаётся в городе только в воскресенье, и именно в этот день в Гродно проходят приёмы, остальное время монарх проводил на охоте.

Кихелю чрезвычайно повезло, и он увидел крайне запоминающееся событие, а именно: пожар в замке. Резиденция, впрочем, не слишком пострадала, так как достоверно известно, что Баторий именно во дворце Старого замка провёл свои последние дни.

В свите правителя Кихель особенно выделил некоего спутника, с которым у историков связана занимательная загадка. Этого человека путешественник видел поблизости от короля, а затем, во время пожара, незнакомец вылез на крышу замка. Самуэль называет человека Scotus, что можно перевести как «шотландец» или же понять, как имя собственное, что позволяет предположить: это тот самый Скотто из Пармы, который нередко, на страницах специальной литературы, назывался архитектором Старого замка ещё до того, как главным зодчим назначили Санти Гуччи. В некоторых публикациях Скотто даже величают «известным архитектором», и, видимо, настолько известным, что даже его существование стоит под вопросом.

Замок Батория в Гродно. Гравюра Т. Маковского, 1600 год.

Осмотрев Гродно, Кихель поехал дальше, и посетил ещё много городов, например, Псков, о населении которого он рассказал в хорошо знакомой манере: плохие дома, злобные жители и много водки.

Любопытно, что редактор издания путевых заметок Кихеля, в своём послесловии к книге Самуэля, где перечисляются различные яркие моменты путешествия автора, из всего массива данных о Речи Посполитой выбрал именно эпизод с гродненским Scotus-ом, которого называет zauberer (волшебник). Документы действительно показывают, что интерес Батория к оккультистам не ограничивался англичанами Ди и Келли.

Хотя монарх, как следует из записок Кихеля, продолжал производить впечатление крепкого мужчины, однако здоровье правителя стремительно ухудшалось. При этом король и великий князь не прекращал охотиться, в частности, в Кундинском лесу, находившемся в районе современной Кузницы.

Болезнь Батория и его последние дни неплохо описаны современниками. Некий загадочный человек Ежи Хъякор ( Jerzy Chiakor) за именем которого прятался, как считают, один из врачей короля – Николай Буччелло, описал финальный отрезок жизни выдающегося монарха. Вот перевод, сделанный по тексту в книге польского историка Юлиана Урсын-Немцевича.

«В тот момент, когда Веселини отправляет письма к примасу Его Мосци и сенаторам, информируя их о фатальной смерти Наияснейшего короля Его Мосци Пана нашего, я не хотел упускать случай для подробного описания того, как это произошло, потому что каждый день я записывал всё, что мне, как свидетелю, попадалось на глаза. Не без пролития многих слез приходится мне исполнять этот долг. Кто же эту смерть оплакивать не будет, а именно мы, венгры, остались в этой стране, как стадо без пастыря, потеряв с этим героем всех заслуг наших награды и надежды.