Коллектив авторов - Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы

По-видимому, непосредственно перед началом восстания подпольщикам все же удалось вынести с оружейного склада несколько винтовок и автомат (Т. Гринберг упоминал еще и два ящика гранат [124] Grinberg T. Op. cit. P. 220; ср.: Kohn S. Op. cit. P. 229. ). Впрочем, оружия все равно было недостаточно: «Конечно, лишь немногим из нас повезло получить огнестрельное оружие. Все старшие групп и все капо получили по пистолету» [125] Grinberg T. Op. cit. P. 220. .

Реконструировать сам ход восстания – задача чрезвычайно трудная. Основной источник – воспоминания восставших, однако они полны противоречий. Кроме того, необходимо понимать, что свидетельства бывших узников лагерей уничтожения зачастую выполняли не только мемуарную, но и, так сказать, аутотерапевтическую функцию. Искренняя вера в то, что месть свершилась, в собственную причастность к этой мести, в значительность урона, понесенного палачами, была для многих из этих людей вопросом физического выживания. Отсюда встречающееся у ряда мемуаристов «укрупнение» своей роли в лагерном подполье, в подготовке восстания, а также очевидная гиперболизация при описании событий 2 августа.

Так, во многих источниках говорится, что восставшие перерезали телефонные линии, чтобы руководство лагеря не могло вызвать подмогу. Однако Ф. Штангль рассказывал, что при первых звуках выстрелов позвонил, как того требовала инструкция, начальнику полиции безопасности и сообщил о происходящем. Его версия подтверждается тем, что на помощь треблинскому гарнизону вскоре прибыло подкрепление [126] Впрочем, Ф. Сухомель рассказывал, что в тот день к Ф. Штанглю приехал его старый друг лейтенант Грёйер из «власовской части», стоявшей в Косуве, в шести километрах от Треблинки, и к моменту восстания они оба так напились, что Ф. Штангль был не в силах командовать, а «просто стоял и смотрел на горящие здания» ( Sereny G. Op. cit. P. 238). .

Сомнительны и некоторые частные эпизоды, в частности, тот, о котором рассказал Гитте Серени Берек Ройзман: дежурный вахман по имени Мира «сидел на вышке в одних шортах и загорал. Когда он услышал первые выстрелы из “нижнего лагеря” и осознал, что что-то происходит, он спрыгнул вниз в своих шортах. Я подбежал к нему и сказал: “Мира, беги, русские подходят”. Я забрал у него винтовку, и он не сделал ничего, чтобы помешать мне. “Убегай, – сказал я, – но мне нужна винтовка”. Он убежал» [127] Sereny G. Op. cit. P. 241–242. .

Очевидно преувеличенную картину развернувшегося сражения создал С. Кон: «Немцы начали прибывать со всех сторон. Развернулась полномасштабная битва… [которая] продолжалась шесть часов»; восставшие якобы убили эсэсовца Зайделя [128] На самом деле во время восстания не погиб никто из эсэсовцев. Достоверно неизвестно также о погибших вахманах. Ф. Сухомель упоминал, что восставшие убили двух узников, известных как доносчики ( Sereny G. Op. cit. P. 247). Унтершарфюрер Курт Зайдель в конце 1943 г. был переведен в Триест, где пробыл до конца войны; точных сведений о его дальнейшей судьбе не имеется, возможно, он погиб в советском плену. и «других нацистских собак», взяли штурмом арсенал и распределили между собой захваченное оружие [129] Kohn S. Op. cit. P. 229–230. Ср. описание восстания в «верхнем лагере» у Я. Верника (с. 201). .

По-видимому, более реалистичное описание короткого боя и массового побега дал Р. Глацар [130] Глацар Р. Указ. соч. С. 147–149. , признававшийся: «Первые минуты [восстания], конечно, были совершенным сумасшествием: взрывались гранаты и бутылки с бензином, повсюду огонь, стрельба. Все настолько сильно отличалось от нашего плана, что мы были в полном замешательстве» [131] Sereny G. Op. cit. P. 240. .

Так или иначе, достоверно о событиях 2 августа известно немного. Можно с уверенностью утверждать лишь, что в самом начале восстания узникам удалось взорвать огромный бак с бензином, стоявший у гаража, и поджечь значительную часть лагерных строений – как в «нижнем», так и в «верхнем» лагере. Восставшие начали стрелять в сторону эсэсовцев и вахманов, завязалась перестрелка. В лагере на некоторое время воцарился хаос. Охранник Треблинки Федор Федоренко, который был в тот день на дежурстве, показывал в 1978 г. в США на слушаниях по делу о его экстрадиции: «Все полыхало, вокруг стреляли. ‹…› Выбежал комендант, и с ним один или два немца и мы, вахманы; мы упали на землю и лежали» [132] Webb C., Chocholaty M. Op. cit. P. 109–110. .

Впрочем, по утверждению коменданта Ф. Штангля, стрельба внутри лагеря продолжалась не более получаса [133] Sereny G. Op. cit. P. 241. . Вскоре к эсэсовцам прибыло подкрепление и началось преследование бег лецов. «Кругом были сотни солдат ‹…› которые стреляли во все, что движется», – вспоминал Ф. Зомбецкий [134] Sereny G. Op. cit. P. 248. .

Все лидеры подполья – Жело Блох, Галевский, Курлянд, Руди Масарек и другие – погибли в ходе восстания. Р. Глацар предполагал, что, возможно, они изначально планировали не бежать, а сражаться до конца (те, «кто был постарше, кого привезли вместе с семьями и кто все это организовал», решили, что «сами не побегут, а освободят ‹…› тех, кто помоложе» [135] Глацар Р. Указ. соч. С. 152. ), однако никаких подтверждений у этой версии нет.

Точное число участников восстания, погибших и бежавших неизвестно. И. Арад утверждал, что «население» рабочей зоны за несколько месяцев 1943 г. сократилось с 800–1000 человек до 500–600, что послужило одним из толчков к восстанию. «В лагере № 1 находились 700 работников, а в нашем – 300», – писал Я. Верник про «нижний» и «верхний» лагеря соответственно (с. 192). Ф. Штангль говорил про 840 заключенных в обоих лагерях и сообщал, что к вечеру 2 августа в Треблинке осталось 105 узников (то есть более 700 погибло или бежало). На сайте Музея Треблинки приводится список из 86 узников, выживших в ней [136] Treblinka II – Resistance and uprising // Museum Treblika. URL: https://muzeumtreblinka.eu/en/informacje/resistance-and-uprising/ (дата обращения: 12.11.2020). . 54 бывших заключенных выступили свидетелями на так называемом первом и втором треблинских процессах в ФРГ в 1964–1965 и 1970 гг.

Немедленно после побега началась погоня, в ходе которой многие беглецы были убиты на месте. Большинство из них стали жертвами эсэсовцев, полицейских и вахманов, однако некоторых убили местные жители: «Крестьяне по-своему помогали евреям. Убегая, мы видели трупы разутых евреев. Крестьяне знали, что у евреев есть деньги, и это было достаточной причиной устраивать засады и убивать евреев» [137] Grinberg T. Op. cit. P. 222; ср. мнение Ф. Зомбецкого ( Sereny G. Op. cit. P. 248). Вопрос об отношении нееврейского населения Польши к евреям в годы войны является чрезвычайно сложным и болезненным. Как и в случае с беглецами из Собибора, многие бежавшие из Треблинки были спасены местными жителями, тогда как другие – выданы, убиты или ограблены. Любые попытки обобщения в этом вопросе являются, по нашему убеждению, признаком ангажированности и недобросовестности. .