М. Вебер - Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 – сер. 1980-х гг. Часть I. Научные исследования

Необходимо отметить, что практически все партийное и советское руководство Урала и Екатеринбурга в 1917—1918 гг. составили профессиональные революционеры – борцы с прежним режимом. Все они неоднократно побывали в тюрьмах и ссылках и прибыли в Екатеринбург после освобождения их Февральской революцией. При этом практически все они были людьми одного поколения в возрасте от 26 (Белобородов, Сафаров) до 34 (Крестинский) лет.

Историки А. И. Колпакиди и Г. В. Потапов в своей хронике террора и репрессий режима Николая II насчитали не менее 130 тыс. чел. только убитых 117. Можно представить, каково было отношение к царскому режиму революционеров, лучшие годы проведших в тюрьмах, ссылках, эмиграции. Екатеринбургский историк, академик РАН В. В. Алексеев отмечает, что, возвращаясь из сибирской ссылки, Свердлов и Голощекин «поклялись застрелить „Николая Кровавого“» 118.

После исполнения их мечты, в статье «Казнь Николая Кровавого», опубликованной 23 июля 1918 г. в газете «Уральский рабочий», заместитель председателя Уралоблсовета и Уралобкома РКП (б) Г. И. Сафаров писал: «Он слишком долго жил, пользуясь милостью революции, этот коронованный убийца […] Николай Второй – был самым настоящим помещичьим царем, другом банкиров и грабителей. Когда февральская революция опрокинула приказно-помещичий строй, он остался жить „по недоразумению“».

Председатель следственной комиссии при ревтрибунале Екатеринбургского горсовета, а затем заместитель председателя ЧК Яков Юровский (сам из семьи ссыльного уголовника), в воспоминаниях 1922 г. заметил: «Восставший пролетариат, забитый нуждой, безграмотный, имел полную возможность и полное право излить свою вековую злобу на попавших в их руки злодеев. И, однако, какая красота: восставшие для раскрепощения человечества, даже в отношении своих злейших врагов являют безпримерное великодушие, не оскорбляя, не оскорбляя, не унижая человеческаго достоинства, не заставляя страдать напрасно людей, которые должны умереть потому, что того требует историческая обстановка. Люди строго выполняют тяжелый революционный долг, разстреливаемые узнают о своей судьбе буквально за две минуты до смерти».

Немаловажным было и другое соображение. Солдат-строитель, а затем член Совета рабочих депутатов в с. Таватуй, екатеринбургский чекист и участник расстрела царской семьи Г. П. Никулин считал, что с царем поступили даже гуманно, расстреляв его без пыток. В своем интервью в 1964 г. он заявил: «Я, например, считаю, что с нашей стороны была проявлена гуманность. Я потом, когда, понимаете, воевал, вот в составе третьей армии, 29-й стрелковой дивизии, я считал, что если я попаду в плен к белым и со мной поступят таким образом, то я буду только счастлив. Потому, что вообще с нашим братом там поступали зверски» 119.

О главном злодеянии, произошедшем в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 г., – расстреле семьи бывшего императора Николая II и его слуг написано значительное количество исследований: от вышедшей в 1924 г. в Париже на французском языке книги следователя Н. А. Соколова до работ внука царского старшего повара И. М. Харитонова, расстрелянного вместе с царской семьей, П. В. Мультатули 120.

Не стоит забывать в то же время и о том, что в ходе начавшегося 13 июля успешного наступления чехословаков и казаков на Екатеринбург погибло не менее 1000 рабочих и красноармейцев 121.

Но стоит привести и два кратких отрывка из воспоминаний участников этого преступления. Из воспоминаний участника расстрела царской семьи М. А. Медведева (Кудрина): « […] Слышим голос Юровского: – Стой! Прекратить огонь! Тишина. Звенит в ушах. Редеет пелена дыма и пыли […] Вдруг из правого угла комнаты, где зашевелилась подушка, женский радостный крик: – Слава богу! Меня бог спас! Шатаясь, подымается уцелевшая горничная – она прикрылась подушками, в пуху которых увязли пули. У латышей уже расстреляны все патроны, тогда двое с винтовками подходят к ней через лежащие тела и штыками прикалывают горничную. От ее предсмертного крика очнулся и часто застонал легко раненый Алексей – он лежит на стуле. К нему подходит Юровский и выпускает три последние пули из своего «маузера». Парень затих и медленно сползает на пол к ногам отца […] Осматриваем остальных и достреливаем из «кольта» и ермаковского нагана еще живых Татьяну и Анастасию. Теперь все бездыханны».

Не менее страшен и рассказ о последующих действиях цареубийц. По схожим версиям Юровского и Медведева-Кудрина, трупы сначала бросили в шахту, но к утру обнаружили, что шахта была неглубокой, а лежавший лед помог трупам сохраниться, как живым. Решено было их достать и сжечь, изуродовав лица серной кислотой, которую привез П. В. Войков. По свидетельству Г. З. Беседовского, Войков в 1925 г. в Варшаве, будучи полпредом СССР в Польше, вспоминал: «для этой работы было выделено 15 ответственных работников Екатеринбургской и Верх-Исетской партийных организаций. Они были снабжены новыми, остро отточенными топорами такого типа, какими пользуются в мясных лавках для разрубания туш […] Самая тяжелая работа состояла в разрубании трупов. Войков вспоминал эту картину с невольной дрожью. Он говорил, что, когда эта работа была закончена, возле шахты лежала громадная кровавая масса человеческих обрубков, рук, ног, туловищ, голов. Эту кровавую массу полили бензином и серной кислотой и тут же жгли. Жгли двое суток. Не хватало взятых запасов бензина и серной кислоты. Пришлось несколько раз подвозить из Екатеринбурга новые запасы и сидеть все время в атмосфере горелого человеческого мяса, в дыму, пахнувшем кровью […] – Это была ужасная картина, – закончил Войков. – Мы все, участники сжигания трупов, были прямо-таки подавлены этим кошмаром. Даже Юровский и тот под конец не вытерпел и сказал, что еще таких несколько дней – и он сошел бы с ума […]» 122.

По данным О. А. Платонова, одним из организаторов убийства семьи и слуг бывшего императора был и начальник милиции Екатеринбурга Алексей Николаевич Петров 123.

Несомненно, исследование девиантного поведения людей революционной эпохи – занятие не для слабонервных. Но отказываться от рассмотрения жутких сторон революции, значит, в конечном счете, отказаться от познания вообще 124.

Заложников в Екатеринбурге арестовывали в разное время и по разным поводам. Дядька наследника цесаревича К. Г. Нагорный и лакей царской семьи И. Д. Седнев были отправлены в тюрьму 28 мая, есаула Мамкина и матроса Т. Нахратова арестовали на площади Верх-Исетского завода при выступлении фронтовиков 10—12 июня. Некоторых взяли в заложники после введения в городе военного положения 29 мая, а бывший управляющий Верх-Исетским заводом, затем владелец механической конторы «Фадемак» Александр Иванович Фадеев был арестован в ночь на 26 июня, хотя и был болен.