Эдуард Даувальтер - Чистка

Показаний против Бухарина было так много, что они оставляли все меньше и меньше сомнений в его виновности. Он становился новым кандидатом на ключевую роль в новом судебном процессе. 16 января Бухарина лишили поста редактора газеты «Известия». 19 января он пишет Сталину письмо, где просит отпустить его в Испанию, в банальном бегстве он уже видел возможность спасения. 22 22 Письмо Н.И. Бухарина И.В. Сталину. 19 января 1937 г. Истмат.

Сталин не ответил на его просьбу о выезде, Бухарин продолжал засыпать его своими письмами, утверждая, что все есть клевета, оговор. 21 января в «Правде» вышла статья, где Бухарин ставится на одну доску с Пятаковым и Радеком. На следующий день Бухарин отослал письмо Сталину с возражениями содержанию статьи и снова заявлял о своей невиновности. Письма невиновности в Политбюро слал и его ближайший соратник Алексей Рыков. 28 января было принято решение вывести дело Бухарина и Рыкова на обсуждение предстоящего пленума ЦК. 2 февраля на имя Сталина поступило новое донесение, на этот раз от Николая Алексеева, помощника начальника ГУЛАГа. Сам Алексеев тоже был в организации правых, видя происходящее, решил обезопасить себя, выдав новую порцию компромата, которая связывала Бухарина с бывшим наркомом внутренних дел Ягодой. В письме говорилось, что Ягода еще с начала 1930-х прикрывал организацию правых, был связан с ним через секретаря Бухарина Цетлина. Алексеев вспомнил, как глава зам.председателя ОГПУ Меер Трилиссер требовал от него доклада Бухарину о положении дел в стране. Вся штука была еще в том, что Трилиссер был наряду с Ягодой назван Бухариным правым кадром в том самом диалоге с Каменевым. Для самого Трилиссера это разоблачение никак негативно не сказалось. Свое обращение к Сталину Алексеев заканчивал так: «Мне ясно сейчас, что т. Ягода не решался разгромить правых, боясь, что полное разоблачение правого центра приведет неминуемо к разоблачению всей истории правой оппозиции с деятелями, которой он на определенном этапе был связан.» 23 23 Записка Народного Комиссара НКВД Н.И. Ежова с приложением заявления Н.Н. Алексеева. 2 февраля 1937 г. Истмат.

5 февраля Сталин получил еще один протокол допроса, на этот раз П. Александрова, который признавался в том, что с 1931 года был членом нелегальной группы правых. Кроме истории о преступных методах борьбы он рассказывал, что Бухарин высказал идею: социализм возникнет через развитой капитализм, сталинская система никуда не годна. Строительство социализме с точки зрения правых провалилось и Сталина надо было убрать, вместе с его системой. Александров также дал указание на связь помощника Бухарина Цетлина с подрывными элементами в компартиях зарубежных стран. 24 24 Записка Народного Комиссара НКВД Н.И. Ежова с приложением протокола допроса П.К. Александрова. 8 февраля 1937 г. Истмат. Наконец 20 февраля Сталин получи еще одни изобличающие Бухарина и его правых товарищей показания, на сей раз от Якова Яглома, бывшего начальника Главконсерва НКПП СССР. Он заявлял, что правые были разделены на три группы: группу Бухарина, Томского и Угланова. Их общий координирующий центр включал в себя: Бухарина, Угланова, Томского, Рыкова. 25 25 Протокол допроса Яглома Якова Кивовича от 20 февраля 1937 г. Истмат. В общей сложности на Бухарина собрали около 400 страниц показаний. 21 февраля Бухарин пишет огромное 81-страничное заявление, письмо в Политбюро и предстоящему Пленуму ЦК, где прощался с товарищами и отказывался признавать за собой любую вину. Он обвинял всех в клевете и заявлял о себе, как о честном большевике. 26 26 Записка А.Н. Поскребышева с приложением письма Н.И. Бухарина в Политбюро ЦК ВКП(б) и его заявления Пленуму ЦК ВКП(б). 21 февраля 1937 г.

Планы Ежова

Нарком НКВД Ежов судя по всему давно решил судьбу Бухарина и головки правых, он действовал в основном из двух интересов: своих и Германии. Устранение Бухарина и его группы было бы ощутимой потерей для правых, но выбора не было. Эти правые провалились, на них была уйма показаний, не было никакого смысла их пытаться спасать. Все что мог сделать Ежов на тот период он сделал, он выгородил оставшихся на свободе правых, в своих показаниях Бухарин Рыков и другие не называли других громких имен, которые на начало 1937 г. занимали важные посты: наркомфина СССР Гринько, зампредсовнаркома СССР Антипова, наркома земледелия СССР Чернова, главу компартии БССР Гикало, персека КП Узбекистана Икрамова, многих других. Бухарин их не выдал, до последнего рассчитывая на них и на самого наркома Ежова. Он знал, что Ежов правый и молчал. Но все-таки он провалился, и его расчеты на властных подельников были ошибкой.

У Ежова были и другие планы, провести перестановку кадров в НКВД, начиная с второго лица в органах, начальника главного управления государственной безопасности НКВД СССР (ГУГБ)Якова Агранова. Стоит отметить, что должность главы ГУГБ была крайне важной, глава структуры сосредотачивал в своих руках огромные полномочия : разведку и контрразведку, шифровальную и дешифровальную работу, оперативную работу, охрану транспорта и государственных лиц и следствие по политическим делам. Когда Сталин создавал ГУГБ, он действовал по мудрому принципу «не клади все яйца в одну корзину». Это должно было ослабить власть наркома Ягоды, начальник ГУГБ мог иметь прямой выход на членов Политбюро. По замыслу в конце 1935 г. главупр должен был возглавить Агранов, однако Ягода попросту отказался реализовывать это решение на практике. Каким-то образом до Агранова не дошли документы из ЦК и Ягода сам руководил ГУГБ. Лишь в декабре Агранов занял полагающуюся ему должность. Но уже в феврале 1937 г. Ежова перестал устраивать такой руководитель важнейшей структуры НКВД.

Ежову требовался новый кадр и он нашелся. Михаил Фриновский вспоминал, что Ежов был недоволен своим первым заместителем: «Вскоре после вступления в должность заместителя наркома ЕЖОВ начал меня приближать к себе, выделять из остальных замов, вести со мной более откровенные разговоры в оценке других замов, высказывать некоторое недовольство АГРАНОВЫМ. Перед распределением обязанностей между замами, помимо того, что я продолжал быть начальником ГУПВО, ЕЖОВ предложил мне интересоваться и оперативными вопросами, а примерно в 1937 году, после ареста ЯГОДЫ, он начал со мною вести разговоры в отношении возможного моего назначения первым заместителем Наркома. Во время одного из таких разговоров ЕЖОВ мне сказал: «Я предрешил этот вопрос, но хочу с тобой поговорить, только давай – по-честному, за тобой есть грешки кое-какие».

Вначале я совершенно опешил, думая – пропало дело. Увидев мою растерянность, ЕЖОВ начал говорить: «Ты не бойся, расскажи по-честному». Тогда я ему рассказал об истории с сокольническим делом, о своей связи с ЯГОДОЙ, связи с ЕВДОКИМОВЫМ и через него с ЛИФШИЦЕМ. Тогда ЕЖОВ сказал: «Грехов у тебя столько, хоть сейчас тебя сажай, ну, ничего, будешь работать, будешь на сто процентов моим человеком». Я растерянно посмотрел на него и пытался отказаться от назначения на должность первого зам. наркома, но он сказал: «Садись, работай, будем вместе работать и отвечать будем вместе».