Яков Нерсесов - «Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том VI. «Мари-луизочки», или «Если понадобится, я вооружу и женщин!»

К немалому удивлению своих революционно настроенных друзей, потребовавших объяснения – что это значит – молодой эстет, поклонник изящных искусств и ценитель прекрасного, ответил, что Гувионов (Гувьонов) в революционных армиях Франции много, из-за возникающей по этой причине постоянной путаницы, вследствие наличия нескольких Гувьонов, он хотел бы таким образом отличаться ото всех остальных.

Поскольку 1-й батальон парижских волонтеров вошел в состав Рейнской армии, которой в то время командовал генерал А. Кюстин, то с 1792 по 1797 гг. Гувьон, ставший Сен-Сиром, воевал на Рейне, в Германии.

Даже на фронте бывший Гувьон, а ныне – Сен-Сир – нашел применение своему художественно-графическому дару. Точные военные карты нужны были всегда и как человек знакомый с чертежным делом Сен-Сир был сразу же определен на службу в штаб армии с чином старшего сержанта. Уже через полтора месяца как специалист, хорошо зарекомендовавший себя на штабной работе, он получает чин капитана (ноябрь 1792 г.). За время службы в армейском штабе ему не раз приходилось проводить сложные топографические съемки, в том числе и в горной местности. Во время этих работ Сен-Сир научился хорошо оценивать местность не только в тактическом, но и в оперативном отношении, что в немалой степени способствовало расширению его военного кругозора. Кроме того, он упорно работал над собой, осваивая основы военного дела, буквально штудируя труды по военному искусству и военной истории, и достиг в этом деле значительных успехов.

Своими познаниями в военных вопросах он со временем превзошел даже офицеров, имеющих военное образование. Усердие и способность молодого штабного офицера были замечены командованием и оценены по достоинству: у него начинается рост в чинах и в конце 1793 г. он уже – подполковник.

После года кропотливой работы в штабе, обогащенный солидными теоретическими знаниями (пониманием тактики и стратегии), Сен-Сир решает попробовать себя на фронте и ходатайствует перед командованием о переводе в действующие войска.

И вот в конце все того же 1793 г. он получает назначение на должность начальника штаба дивизии (у генерала Ферино), а вслед затем (в декабрь 1793 г.) принимает под командование полубригаду в Рейнской армии, которой тогда командовал генерал Пишегрю. Уже в ту пору его отличали строгий расчет и методичность в подготовке и проведении операций. Он всегда стремился уменьшить возможные потери в боях. Слушая раскаты артиллерийской канонады, солдаты весело посмеивались: «Это наш Сен-Сир играет в шахматы с австрийцами».

Он настолько хорош во время знаменитого контрнаступления Гоша в конце 1793 – начале 1794 гг., в результате которого противник был отброшен за Рейн, что в январе 1794 г. его производят в полковники. В кампании этого года (5 июня 1794 г.) Сен-Сир получает чин бригадного генерала, а буквально через 5 (!) дней (10 июня 1794 г.) – и дивизионного (!) генерала, возглавив 2-ю дивизию численностью свыше 11 тыс. чел. (9,5 тыс. пехоты, 1,8 тыс. кавалерии и 150 артиллеристов) из состава Рейнской армии (генерала Мишо). ( Тогда как 1-й дивизией командовал знаменитый уже тогда генерал Дезе, будущий герой Маренго! ) Таким образом, к 30 годам Сен-Сир достиг высшего во французской революционной армии воинского звания. Вышестоящие начальники характеризуют его с блестящей стороны, особо подчеркивая, что он был безупречен на всех должностях, которые он занимал.

… Между прочим , 26 февраля 1795 г. 30-летний генерал женился по любви на 19-летней кузине Анне Гувьон (1775—1844). Рано осиротевшая невеста с тринадцатью братьями и сестрами не могла принести мужу ни богатства, ни влиятельных покровителей. Просто Лоран очень полюбил жену – умную, веселую, немного импульсивную в поступках и пылкую в чувствах. Ему очень нравились ее стройная фигура, карие глаза, светлые, с рыжинкой, волосы, правильные, хотя и неяркие черты лица и даже нос, может быть, чуть более длинный, чем того требуют каноны классической красоты. Умение Лорана всегда держать себя в руках и обоюдная любовь сохранили их союз на долгие 35 лет. В отличие от многих маршалов, Сен-Сир не увлекался амурными похождениям ни в Париже, ни на местах боевой службы, благо что всю Европу ему довелось исколесить вдоль и поперек. Он был образцово показательным мужем. Для полноты семейного счастья супругам не хватало только детей. Очень долго «Бог и природа» не давали им этих «плодов любви». Чудо случилось только через двадцать лет! У них наконец родился сын Лоран Франсуа (1815—1904). Ему было суждено прожить 89 лет! Среди современных потомков маршала есть и те, кто пошел по линии их знаменитого предка, став офицерами французской армии…

В кампанию 1795 г. Сен-Сир снискал известность одного из лучших дивизионных командиров французской республиканской армии – «и в горести и в радости» – стойко воюя в рядах знаменитой Рейнской (Рейнско-Мозельской) армии, служа под командованием замечательных революционных генералов Журдана, Гоша и Моро, причем, два последних считались среди полководцев той поры безусловными звездами первой величины. В 1796 г., находясь в составе армии генерала Моро, Сен-Сир являлся одним из ближайших сподвижников Моро, командуя сильным 25-тысячным корпусом. Отважно сражался под Майндемом, Эттлингеном и Нересгеймом, он отличился в сражениях при Фридберге (24 августа 1796 г.) и Биберахе (2 октября 1796 г.).

Правда, в некоторых неудачах армии принято считать наличие доли вины самого Сен-Сира. Из-за сложного и несговорчивого характера его отношения с Моро, командующим Рейнской армией, испортились. Одной из главных причин стали разные взгляды на тактическое взаимодействие между отдельными армейскими корпусами, куда входили пехота, кавалерия и артиллерия. Сен-Сир, получивший под свое командование столь мощный корпус, полагал, что теперь как командир столь крупного соединения имеет право на большую самостоятельность в своих действиях. В итоге разногласия между двумя генералами не утихали ни на минуту и закончились открытым разрывом. Как результат в сражениях при Энгене и при Мескирхе, в которых Моро пришлось столкнуться с огромными трудностями, Сен-Сир не принял активного участия и появлялся на поле боя лишь в самом конце боев, когда повлиять на результат уже было невозможно. Штабные офицеры Моро открыто обвинили Сен-Сира в предательстве и нежелании действовать сообща. Гувьон, оскорбленный такими речами, прекратил «сотрудничество» с армией Моро и ограничился руководством только своим корпусом.

… Между прочим, принято считать, что уже тогда отчетливо проявилась одна очень серьезная черта характера Сен-Сира – независимость не только в своих суждениях, но и независимость во всем, даже если это касается ведения войны. Очевидно, что его «опоздание» во время сражения при Мескирхе спасло австрийцев от полного разгрома. Оправдываясь, Лоран говорил лишь одно: он не получал никаких приказов, несмотря на твердые уверения Моро в том, что приказы ему направлялись. Никакие доводы ни Моро, ни офицеров штаба не действовали на Сен-Сира. Гувьон был непреклонен в своей позиции и заставить его изменить свою точку зрения было нереально. Если он в чем-то был уверен, то переубедить его не удавалось. В подтверждении собственной правоты Лоран мог приводить все новые и новые доводы. Нужен был вышестоящий человек, чей авторитет был бы непререкаем, чья сила духа и воли, чей магнетизм подавлял бы на столько, чтобы Гувьон согласился бы выполнять все отдаваемые ему приказы беспрекословно. Как показала практика только гений Бонапарта (да и то не всегда!) справлялся со строптивцем Сен-Сиром. Так, получив как-то от Массена известие о назначении его на должность командующего Неаполитанской армией, Лоран открыто счел подобное решение неразумным. Более того, Сен-Сир отправился в Париж, чтобы окончательно прояснить ситуацию, получив инструкции непосредственно у самого Наполеона. Однако Бонапарт не стал вникать в детали, и, тем более, выслушивать аргументы своего известного упрямством подчиненного. Рассказывали, что он по-армейски просто сказал генералу, что если через два часа карета последнего не будет на дороге, ведущей из Парижа в Неаполь, то еще до полудня его «расстреляют на Гренельском поле». Бонапарт умел столь беспрекословно и аргументировано отдавать приказы, сопровидив их своим почти немигающим взором серо-стальных глаз из-под нахмуренных бровей, что даже строптивый Сен-Сир счел за благо немедленно последовать его приказу и невероятно быстро покинул столицу Франции в южном направлении. Холодный ум Лорана быстро просчитал, что хуже угрозы военным трибуналом для военных не бывает: после него следует приказ расстрельной команде, которая крепко знает свое незамысловатое дело! В общем, то ли – быль, то ли – все же небыль… Другое дело, что в армии – без армейских баек не бывает…