Валерий Солдатенко - В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

Хронологически несколько опередив своих московских коллег, киевские историки по-своему решили и приобретший ныне большую остроту и актуальность вопрос о Гражданской войне. «В советской, современной российской, а частично зарубежной литературе понятия “революция” и “гражданская война” рассматриваются в тесной взаимосвязи, – констатируется в украинском издании. – Очевидно, – говорится далее, – относительно российского исторического фона такой подход имеет основания. Новейшая отечественная (то есть – украинская. – В. С.) историография фактически отказалась от использования термина “гражданская война” в контексте событий Украинской революции. Мотивируется это тем, что в Украине не было масштабных внутренних войн на идеологической почве. УНР приходилось вести оборонные или наступательные военные действия на своей территории против вооруженной экспансии армий с преимущественно инонациональным контингентом. Участие на их стороне этнических украинских элементов не дает оснований для квалификации этих войн как гражданских. Только определенные их проявления можно наблюдать в крестьянских вооруженных выступлениях против гетманского режима.

Однако и тут им противостояли, кроме внутренних факторов, чужеземные оккупационные силы. Учитывая массовость и противоречивость махновского движения, можно говорить о крестьянской противовластной войне» [21] Там же. .

Изложенная позиция неизменно присутствует в печатных и устных выступлениях (на конференциях, в лекциях) заведующего отделом Украинской революции 1917–1921 гг. Института истории Украины НАНУ В. Ф. Верстюка [22] См., напр., новейшие выступления: Верстюк В. Ф. Від «Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны на Украине (1917–1920)» до «Нарисів історії Української революції» й далі: трансформації дослідницької парадигми // Український історичний журнал. 2017. № 3. С. 20; Міжнародна наукова конференція «Революція, державність, нація: Україна на шляху самоствердження (1917–1921 рр.)» // Там же. С. 211; Он же. Революція 1917–1921 рр. у різних форматах (гортаючи числа «Українського історичного журналу») // Там же. № 6. С. 105–122; Он же. Центральна Рада – активний чинник національно-демократичного дискурсу революції. // Круглый стол к 100-летию Украинской революции. Эпоха Центральной Рады (март 1917 – апрель 1918 гг.). Взгляд из современности. 22 ноября 2017 года. Программа. .

Естественно, сформулированные исходные цели, те способы их достижения, которых придерживаются авторы и российского и украинского двухтомников, реализуются затем в весьма обширных материалах. Если в позициях первого издания улавливаются отзвуки им-перскости, прорываются чувства сожаления по поводу разрушения крепкого, централизованного государства, содержатся порицания по поводу зачинщиков этого процесса, то в ретроспективном варианте второго проекта проглядывают рецидивы хуторянства, так остро критиковавшегося в свое время В. К. Винниченко, но, судя по всему, не изжитого окончательно и поныне. Следует сказать, что и первый, и второй подходы не представляются идеальными, вызывают немалые сомнения, детерминируя потребность приобщения к поискам более конструктивных теоретико-методологических приемов, обоснования собственного видения исследуемого объекта.

Можно было, конечно, осуществить критический анализ как установочных моментов, мотивировок (они выше частично упомянуты, приведены), так и непосредственно исторических реконструкций картин, событий, процессов, посюжетно сопоставляя получаемые результаты, выйти на определенный уровень оценок.

Получилось бы некое подобие специального противопоставления рецензий, откликов на два издания, искусственного сопряжения объективно возникшей дискуссии между ними. Несомненно, определенный историографический эффект это имело бы. Однако, кроме отмеченных двух изданий, есть немалое число публикаций, авторы которых обращаются к сюжетам, связанным с развитием событий 1917–1920 гг. как в стране в целом, так и в национальных регионах в частности, и попытавшихся представить свои оригинальные взгляды на затронутые проблемы в обобщающем, концептуальном ключе [23] См., напр.: Шубин А. В. Махно и его время. О Великой революции и Гражданской войне 1917–1922 гг. в России и на Украине. М., 2013; Он же. Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года. М., 2014; Он же. Старт страны Советов. Революция. Октябрь 1917 – март 1918. СПб., 2017; Костриков С. П., Кострикова Е. Г. Локомотивы истории. Революционный 1917. М., 2017; От Великого Октября к советскому социализму. Взгляд 100 лет спустя. М., 2017; Революция 1917 года глазами ее руководителей. М., 2017; Гефтер М. 1917: неостановленная революция. Сто лет в ста фрагментах. В разговоре с Глебом Павловским. М., 2017; Идзинский В. Движущие силы и сущность Великой российской революции. М., 2017; Лысков Д. Ю. Политическая история Русской революции. М., 2017; Разумовский Ф. 1917. Переворот? Революция? Смута? Голгофа! М., 2017; и мн. др. . Различные подходы характеризуют и специальные сюжеты в изданиях, охватывающих хронологически более широкие исторические периоды [24] См., напр.: Рубан А. А., Савинская М. П. Лекция 1. Украинская революция (1917 – начало 1918 года); Лекция 2. Украина в годы гражданской войны (1918–1920 годы) // Рубан А. А., Савинская М. П. История Украины ХХ – начала XXI века. Гомель, 2014. С. 7–50; Сорокин А. К. К вопросу о формировании украинской государственности в 1917–1920 гг. // Проблемы истории Новороссии. М., 2015. С. 143–155; Шубин А. В. Украина в XX веке…Революция и немецкая оккупация (1917–1918)…Гражданская война и интервенция на Украине в 1919–1921 гг. // История Украины. СПб., 2015. С. 260–328. .

В таких обстоятельствах представляется возможным и целесообразным реализовать несколько иной замысел и способ рефлексии на создавшуюся историографическую ситуацию. Предпочтительным, конструктивным и рациональным может стать вариант, когда рассуждения и споры ведутся не на абстрактно-теоретическом уровне, а посредством предметного воссоздания картины развития исторических событий в Украине в 1917–1920 гг., лишь по ходу обращаясь к историографическим оценкам, «вкрапливая» их в повествовательную канву для дополнительной аргументации оценок, выводов, обобщений. В таком случае можно рассчитывать: реакция на схлестнувшиеся полярные подходы будет сравнительно более полновесной, доказательной, выигрышной. Сам исторический материал лучше, нежели умозрительные рассуждения, способы дать ответы на такие, к примеру, вопросы:

– каким критериям соответствуют объективно воссоздаваемые данные о размахе, динамике, результатах массового освободительного движения и, в таком случае, соответствует ли феномен критериям революции, или же остается вздорной выдумкой, досужим вымыслом идеологов, ученых, политиков;