Аркадий Эйзлер - Наедине со временем

Отсидев 20 лет, Рамон был принят председателем КГБ Шелепиным, вручившим ему Звезду Героя СССР. В середине 70-х годов Меркадер уехал из Москвы на Кубу, став советником у Кастро. Скончался он в 1978 г., тело его было тайно доставлено в Москву и похоронено на Кунцевском кладбище, где и покоится под именем Рамона Ивановича Лопеса.

Судоплатов, подводя итог, вспоминал: «…Сталин и Троцкий противостояли друг другу, прибегая к крайним методам для достижения своих целей, хотя в изгнании Троцкий представлял опасность не только для Сталина, но и для всего СССР. Эта конфронтация была войной на уничтожение…». Что же стало с исполнителями операции Судоплатовым и Эйтингоном? Первый был осужден на 15 лет в 1953 г., отсидев полный срок; второй – арестован в 1951 г. за участие в сионистском заговоре и освобожден лишь после смерти Сталина. В августе 1953 г. его вновь арестовывают уже как члена «банды Берии» и приговаривают к 12 годам заключения. В 1964 г. он освобождается и работает старшим редактором в издательстве «Международная книга». Но это было значительно позже, а пока уничтожаются лучшие кадры ленинской гвардии, из которой каждый может посягнуть в силу своего авантюристского прошлого на жизнь вождя. И в инсценированной череде процессов необходимо больше признательных показаний для обоснования кровопролитий и нагнетания страха у потенциальных претендентов на власть.

Для чего вернемся в зал суда над ними в разгар расправ 1936–1938 гг. Вот дополнительные показания по поводу своих террористических концепций обвиняемого Рыкова: «К тому времени мы уже стали на путь террора как одного из методов нашей борьбы с советской властью… Эта позиция вылилась в совершенно конкретную нашу и, в частности, мою деятельность по подготовке террористических актов против членов Политбюро, руководителей партии и правительства. В 1934 г. я уже дал задание следить за машинами руководства страны созданной мною террористической группе Артеменко ». Как видно, главной задачей группе Артеменко ставится определение стратегического маршрута передвижения автотранспорта вождей по дорогам столицы, практически известного каждому постовому милиционеру. После таких признаний месть Сталина не знает границ.

«Великий менеджер», как его теперь называют, Сталин не проявлял излишней щепетильности, организовывая массовые расстрелы своих сотоварищей по революционной борьбе. В своей статье Ф.Е. Шрадер [14] Ф.Е. Шрадер (F. E. Schrader). Московский процесс 1936. Нью-Йорк, 1995. описывает показательный процесс над так называемой оппозицией. Гособвинитель, прокурор А. Вышинский, обрушивается на бывших вождей и организаторов большевистской партии, героев подполья, гвардейцев партии со словами: «Лжецы и клоуны, жалкие пигмеи, мопсы и тявки… Не политиков, а банду убийц и криминальных преступников представляет эта компания…».

После приведенных выше проклятий Вышинского Фейхтвангер заявляет, что «члены суда, прокурор ни разу не повышали голоса, все вели себя в высшей степени корректно, отрицая, что прокурор (или судья) прерывал подсудимых, затыкал им рот, хамил, кричал, бесцеремонно лишал слова». Но если обвиняемого называют тявкой, то, конечно, пропадает желание противоречить и судье, и прокурору, и самому Всевышнему. Да и какой ты, к черту, гвардеец, к какой гвардии принадлежишь?

Среди шестнадцати обвиняемых – представители ленинской гвардии: Г. Зиновьев, в свое время председатель Коммунистического интернационала, и Л. Каменев, наследник Ленина в качестве председателя правительства СССР. Что же отвечает прокурору Зиновьев? Цитируем в подлиннике: «Мой дефектный большевизм перешел в антибольшевизм, и через троцкизм я очутился и проникся фашизмом».

Чего здесь больше – идеологии или страха за жизнь свою и близких? Насколько идеология, посредством страха и давления, может оказывать влияние на человека? А может быть, в этом случае они взаимно дополняют друг друга, создавая тот один отчаянный процент надежды, упоминаемый Фейхтвангером, чья поездка в Москву в начале 1937 г. была не случайной. Он пустился в дорогу как человек, симпатизирующий режиму. Но тем не менее его удивляет и поражает огромное количество портретов и бюстов на всех углах и перекрестках, в подходящих и не подходящих местах. Научные доклады, ничего общего не имеющие с политикой, пересыпаются славословиями в адрес Сталина, принимая безвкусные формы. Фейхтвангер при встрече со Сталиным лично говорит ему об этом. Сталин шуткой отвечает, что в настоящее время трудящиеся заняты более важными делами, чем заботой о вкусе. А здесь под рукой и объяснение происходящему. По утверждению писателя, преклонение перед вождем росло органично вместе с успехами экономического строительства, и народ благодарен Сталину за хлеб, мясо, порядок, образование. Но должен ли народ кому-то выражать за все это благодарность? Конечно, должен, и он избирает не какой-то абстрактный коммунизм, а личность.

Это суждение Фейхтвангера так понравилось Сталину, что уже в 1937 г. книжка писателя молниеносно переведена и издана большим тиражом в Москве, являясь единственным изданием в СССР, увидевшим свет при Сталине, признавшим наличие культа личности, вождизма, давая им хоть какое-то обоснование. Все успехи страны являются результатом действий одного человека, которому народ должен выражать свою благодарность. Это мнение настолько улеглось в сознании масс, что осталось в нем на многие десятилетия, добравшись до наших дней. От мала до велика, все, кто занимал маломальский пост, должны были использовать цитаты вождя, прославляя его, льстя ему, причем все это должно подаваться без малейшей иронии, сопровождаясь и смешиваясь со страхом быть неправильно понятым или интерпретированным.

«На Мавзолее Ленина, окруженный своими ближайшими соратниками – Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, Калининым, Орджоникидзе, стоял Сталин в серой солдатской шинели. Спокойные его глаза смотрели в раздумье на сотни тысяч пролетариев, проходящих мимо ленинского саркофага уверенной поступью лобового отряда будущих победителей капиталистического мира… К сжатой, спокойной, как утес, фигуре нашего вождя шли волны любви и доверия, шли волны уверенности, что там, на Мавзолее Ленина, собрался штаб будущей победоносной мировой революции». Это строки, написанные в 1934 г., принадлежат К. Радеку, ставшему уже через пару лет очередной жертвой сталинского террора.

А вот как описывает в своих записках поэтапное низвержение со своих постов Зиновьева и Каменева, постепенно утрачивающих власть, но желающих найти себя в этом молохе человеческих жизней, К. Чуковский, еще в конце декабря обедавший у Каменевых и спустя полтора месяца уже подпавший под воздействие обновленной большевистской пропаганды: