Виктор Стовба - Оржицкие «фермопилы» Костенка

В 6.30 13 сентября наступление 16-й тд дивизии было продолжено. Советское командование, осознав грозящую опасность, бросило против нее авиацию. Но немецкие истребители надежно прикрывали продвижение своих наземных войск, и советская авиация в этой ситуации нанести существенный урон танковым колоннам была бессильна.

16-я танковая дивизия повела наступление на Лубны (Вертен):

«Авангард, оставляя Хорол слева, достиг восточного берега р. Сулы южнее Лубен. 120 км были позади. Хорол оставался в руках врага; длинные колонны русских покидали город в направлении на северо-восток. До сего времени никакого существенного противодействия со стороны советских войск немцы не испытывали. Вот и теперь хорошо различимая в бинокли советская пехота, не принимая боя, поспешно отходила в северном и северо-восточном направлении. Немцев такое положение дел вполне устраивало, отсутствие сопротивления оставляло им полную свободу рук в выборе времени и места следующего удара.

Уже к 14.00 64-й моторизованный полк вышел к южным окраинам г. Лубны. Одновременно под прикрытием дымовой завесы солдаты 16-го саперного батальона захватили мост через р. Сула и, переправившись на противоположный берег, создали плацдарм для дальнейшего наступления в город.

Вскоре им на помощь подоспела 8-я рота 64-го полка, и плацдарм на западном берегу стал быстро расширяться. Вскоре город был полностью очищен, и отступившие красноармейцы закрепились вдоль реки».

К вечеру 16-я танковая дивизия закрепилась в советских окопах по восточному берегу реки фронтом на запад.

Если миновать в Лубнах городской парк, пересечь главную городскую площадь с массивной трибуной из бетона, выйти на улицу Шевченко, то за ней начинается крутой, извилистый спуск Степана Разина или, как его, по давней привычке, именовали лубенцы – Хорольский. Это «стихийное» название больше подходило спуску. Никто из горожан не слышал, чтобы отважный предводитель волжских повстанцев Разин бывал когда-нибудь здесь, а что спуск вел на мост через Сулу, за которым пролегла дорога к соседнему такому же седому, как и Лубны, Хоролу, знал каждый.

На противоположном берегу Сулы тянулись густые заросли осоки и высоких сочных камышей, а дальше, сколько видит глаз, зеленели буйные луга. Правый берег крутой. Вверху над обрывом возвышался подернутый легкой розоватой дымкой древний опустевший Мгарский монастырь. Внизу, на узенькой пологой полосе, протянувшейся между кручей и рекой, росли одинокие развесистые вербы и осокоры.

Лубенское население, мобилизованное на окопы, целыми днями роет в Засулье противотанковый ров. Так было и 13 сентября. Да только уже ходит слух от одного к другому, что «Кременчугу уже хана», мол его немцы взяли еще три дня назад. Что не ходят туда уже поезда из Полтавы.

Гудит понемногу народ. Странно, зачем тогда копать этот ров? Лубны по эту сторону Днепра, почти за двести километров…

Заводы вывозят, скот из колхозов угоняют на восток, документы всякие сжигают, и сажа от бумаг, словно черный снег, падает на город.

Раньше здесь летали только наши самолеты, фашистские изредка появлялись, и то ночью, теперь же они шныряют в небе когда хотят. Бомбят если не Лубны, так Ромодан, Пирятин, Гребенку. На станции женщину какую-то убило, в Засулье бомба попала в хату: вся семья погибла, один только маленький ребенок жив остался. Уже несколько раз пролетали и надо рвом, строчили из пулеметов, бросали листовки. Хотя до сих пор никого не убило, но страха набрались все. Женщины больше не покрывают голову белыми платками, все одеваются в черное и серое. А когда заметят самолет, разбегаются, прячутся в кустах

Уже ров глубокий, скоро закончат. Еще день, два. С противоположной стороны тоже такой роют. В случае чего перекопают перешеек, и танки не пройдут. Но разве фашистов сюда, в Лубны, пустят?

Опять, гудит потихоньку народ. Мол, немцы в листовках пишут; «Придут наши таночки и зароют ваши ямочки…».

С утра по дороге мимо Засулья мчались военные машины, ехали в Полтаву беженцы на крытых фанерой и брезентом подводах, погонщики гнали на восток стада коров и отары овец. Потом к обеду движение приостановилось. Разве что изредка проедет подвода из соседнего села, пронесется велосипедист или пройдет пешеход. Что бы это значило? Ведь раньше такого не случалось. И вчера и позавчера дорога целый день была запружена.

В полдень с востока донеслись далекие орудийные выстрелы. Прислушались. Подумали – зенитки.

Вскоре на дороге появился всадник. Пригнувшись к гриве, бил сапогами взмыленного вороного жеребца. На перешейке возле рва остановился. Немцы! Немцы идут!.. – закричал истошно погонщик скота из Вил, немцы близко. Уже Покровскую Богачку заняли. Не слышите – громыхает? Из танков бьют. Как ударили по стаду, с десяток коровок упало. Потом по погонщикам стали строчить из пулеметов или черт их знает из чего.

А потом вслед за погонщиком примчался на мотоцикле вспотевший, запыленный старшина-связист. Не выключая мотора, он наклонился, опершись одной ногой в землю, лихорадочно забегал глазами по толпе. – Чего митингуете? Немцы недалеко! Говорю: прорвались танки! С Хорола… Надо мосты взрывать!..

Вдруг кто-то крикнул испуганно: – Самолет!.. Все посмотрели в небо. Южнее Солониц вынырнул фашистский самолет и стал снижаться над железной дорогой. Протяжно загудел паровоз. И в это время где-то возле железнодорожного переезда один за другим встряхнули воздух и землю три сильных взрыва. Самолет развернулся и взял обратный курс. Тут же от переезда стали доноситься более слабые, но частые взрывы. Отчаянно, тревожно гудел паровоз. Очевидно, бомбы попали в вагон со снарядами…

Народ из Засулья бросился к Лубнам. Прошли мост, выбрались на середину спуска. Остановились, чтоб посмотреть на Хорольскую дорогу, на железнодорожные пути, пересекающие ее недалеко от Засулья. Возле переезда на железной дороге валил дым. Наверное, горели военные вагоны, в которые угодил вражеский самолет. Взрывов уже не было слышно.

Дорога была непривычно пуста. Только где-то под Войнихой высоко вверх поднималось сизое облако дорожной пыли, розоватой в предвечернем солнце, казалось, что облако медленно движется к Лубнам. – Танки идут, – сказал кто-то из мужчин.

В городе возле дворов толпились люди. Здесь, видно, еще раньше узнали о приближении фашистов. В центральном парке собралось много народу. Краснощекий юноша с патронташем и винтовкой (по-видимому, из истребительного отряда) призывал горожан не паниковать и не бояться. Он заверял, что вражеский десант скоро будет разбит, фашистам не удастся захватить Лубны. За городом началась стрельба, вероятнее всего, на мосту или на спуске.