Анатолий Максимов - Операция «Турнир». Записки двойного агента

Когда я показал удостоверение сотрудника КГБ, он успокоился, дал согласие помогать органам, но, уходя, сказал, что посоветуется с представителем политотдела.

Конечно, объяснение с начальством было бурное, но все грозы проходят – прошла и эта. Правда, шуток в мой адрес сыпалось много: обычно меня спрашивали, на какую руку надевать повязку с надписью «иду вербоваться в КГБ»?

Главным заданием моих «помощников» было выявление недобросовестной работы на самолетах при их подготовке к вылетам. Я просил присматриваться к тем летчикам и техникам, которые недовольны жизнью в Советском Союзе и могут задумать угон самолета за границу, благо она была в нескольких десятках километров от Малого аэродрома.

Вскоре один из «помощников» сообщил, что летчик его звена нарушил границу с Норвегией: залетел на ту сторону. Я доложил об этом событии начальнику, и тот разъяснил: Малый аэродром был построен еще до войны, естественно, для тихоходной авиации. Тогда это место носило имя Ваенга, по имени стойбища оленеводов. Во время войны здесь базировалась морская авиация под командованием Бориса Сафонова, дважды Героя Советского Союза. Он погиб в сорок втором году, прикрывая с воздуха очередной конвой союзнических судов, идущих в Мурманск с грузом военной техники.

В то время самолет винтовой авиации мог уйти в сторону границы километров на 10–15 через две-три минуты. Реактивный МиГ за это же время удалялся по прямой километров на пятьдесят, как раз до границы.

– Аэродром «смотрит» в сторону Норвегии. Раньше МиГ отвернуть не может – скорость еще не набрал. А когда начинает разворот, уже оказывается над чужой территорией. Норвежцы уже перестали писать нашему МИДу ноты протеста. Но опытные летчики не доходят до границы, это случается в основном с молодежью.

История на этом не окончилась. Другой летчик, причем опытный, стал регулярно нарушать границу. Мало того, он залетал достаточно глубоко и отчитывался перед своим командиром звена. «Помощник» высказал предположение, что летчик и командир звена в сговоре: хотят перелететь за рубеж. Вот как подействовал мой инструктаж!

– А зачем залетать глубоко? – попытался я подвергнуть сомнению версию.

– Ищут аэродром на той стороне…

– А откуда ты узнал, что летчик нарушает границу?

– К нему прямо к кабине подходит командир звена, и они о чем-то говорят. К другим летчикам не подходит. В сговоре они, – убедительно закончил «помощник».

Это уже было недоверие своему командиру.

– Ну, это уже далеко ведущие выводы. Пока есть факт: нарушение границы. Наблюдай. Встретимся через два дня на условном месте.

Сколько раз в своей оперативной жизни – ив контрразведке и разведке – говорил я эту фразу: «Встретимся на условном месте». В чем условное? В месте и времени, в запасном варианте, если встреча по каким-либо причинам срывается. Самое главное в работе с «помощником» и агентурой из иностранцев – не потерять с ним связь. Ценность информации зависит не только от того, что она есть у источника, то есть носителя интересующих сведений. Есть такая поговорка: «Дорога ложка к обеду». Так и с информацией.

Я вновь обсудил с начальником сообщение «помощника». В ответ услышал:

– Придется тебе раскрыть содержание операции «Соседи». Норвегия – член НАТО, это ты знаешь, и близость ее границ с нами означает возможность контролирования жизнедеятельности нашей военно-морской базы в Североморске…

– Она не оставляет равнодушной натовскую военную разведку?

– Вот-вот… Стало известно, что они строят новые радиолокационные станции перехвата для ведения технической разведки с территории Норвегии.

– Упование на технические формы ведения разведки – это пунктик ЦРУ. Нам об этом говорили в школе, – заметил я.

– Так вот, твой «подозреваемый» летчик ведет фото- и электронную разведку под предлогом случайных залетов на норвежскую территорию…

– Вот почему он уходил в глубину территории! Ведь мы приучили норвежцев к нарушениям границы. Но норвежцы ли стоят за всем этим?

– Пока таких сведений у нас нет, но вернее всего – США. Ты не обижайся: эта операция была задумана еще до твоего приезда и, конечно, максимально скрывалась. А теперь подумай, как отвести подозрения «помощника» от летчика и его командира. И как поддержать на этом примере отличное качество «помощника» – бдительность, желание работать с органами.

Этот источник в дальнейшем оказал важную услугу госбезопасности – разобрался в ситуации с одним из механиков. «Летун», как я его назвал, стал изучать летные инструкции, беря их в секретной библиотеке. Криминального в этом ничего не было, но зачем ему знания об особенностях управления самолетом в воздухе? С моим «помощником» мы установили, что «Летун» дружит с техником-оружейником. «Помощник» говорил:

– Оружейник не имеет доступа к секретной инструкции по полетам, но он якобы окончил аэроклуб и когда-то летал самостоятельно. Хотел стать летчиком, но что-то помешало. Я слышал, как они беседовали об управлении МиГом.

– А может быть, это простое любопытство бывшего аэроклубовца? По себе знаю, как влечет авиация.

– Может быть. А если – нет? – возразил мой бдительный «помощник». Таким сигналом пренебрегать не следовало.

«Помощник» узнал, где проводит время эта парочка. Они уходили к большой скале в сопки и там, укрываясь от ветра, разводили костер, беседовали по много часов. Я их понимал по-человечески: в гарнизоне податься особенно некуда – кинофильмы, вечером клуб и танцы, выпивка… В Мурманск ехать – денег не ахти сколько. А природа поднимает настроение. Понимал я и другое: они скрываются для беседы на тему, которую мы точно не знали.

В отделе решили провести против «Летуна» операцию. Нужно было получить сведения о характере их с напарником разговоров, в частности, о цели использования летной инструкции. Это удалось сделать с помощью подслушивающего устройства, которое заложили вблизи камня – места постоянной встречи парочки.

Неясность была ликвидирована: «Летун» с оружейником готовили угон истребителя в Норвегию. Оружейник изучал инструкции, сидел в кабине пилота, готовя оружие, и тренировался в управлении. Он внимательно присматривался к поведению самолета во время рулежек. В магнитофонной записи были и такие фразы: «…Взлететь-то я взлечу, а вот сяду ли? Вот где сложность – в посадке».

Мне было жаль парней, которые направили свою энергию в преступное русло. И в чем-то я понимал их, хотя, конечно, не оправдывал. Они окончили среднее авиационно-техническое училище, что-то вроде военного техникума. Их служба могла длиться еще лет двадцать, и все в том же качестве: монотонная, скучная жизнь вдали от цивилизации, бесконечные заботы о полетах и тревога о качестве самолета и оружия, убогость обстановки в общежитии, регулярные пьянки и мечта об удачной женитьбе.