Георгий Куницын - Девять писем «архитектору перестройки» Яковлеву

Думаю, ты и не будешь удивлён, что далее я предъявлю тебе именно исторический (в смысле – не рыночный) счёт. Кстати, его объективно предъявляет тебе и сам исторический процесс. Благо, по терминологии М. Горбачёва, этот «процесс пошёл». Именно этот процесс. Знаете ли оба вы, чем ему теперь помочь? Какова социальная цена его? Потери наши огромные. Преступновелики, а ты заливаешься соловьём о своей «победе»…

Впрочем, твой Санчо Панса (догадываешься кто это?) увёртливо, но более чем намекает на то, что «перестроечный» российский Второй (т. е. ты), в сущности, выше Первого (т. е. М. Горбачёва). Тем самым и запущена общеимперская (всероссийская) утка о твоих мистических возможностях… Санчо указывает на тебя, как на явление Христа народу…

Ты находишься во власти нечаянной-негаданной эйфории (по поводу якобы чуть ли не единолично тобой разрушенного советского общества)… Захлёбываешься в своём личном счастье. Оно тебе будто с неба упало. А. Ципко сразу же в это поверил. И задудел в медные трубы. Для России такое и в шутливом-то литературном тексте не предполагалось. Не случайно же, что у нас до сих пор так и не появилось ни единой похожей на истину научной работы о трагедии. Всё ужасное воспринимается в России как трагедия… Да. Всё ужасное. Весь беспредел.

Между тем один из великих русских писателей давно и верно заметил: русский человек «наиболее красив в трагедии».

Но всякий ли просто несчастный из нас высок духом? И всякий ли высокий духом несчастен?

Аристотель на заре истории с обезоруживающей простотой и спокойствием сообщил человечеству: хорошие люди – герои трагедии; а люди плохие – действующие лица мировой комедии…

Мне, вечному изгою, придётся наконец проникнуть в самые глубины лично твоей идеологии. Не только твоей. Моей тоже. Хотя я не могу и видеть опошления и вероломного уничтожения самого уважения к людям в России. Вот и решил попытаться – в твоём и своём лице – увидеть и осмыслить наше с тобой действительно запутанное бытие. Осмыслить революцию в России так же и как иронию нашего своенравного Отечества.

Иронию – стало быть – самой истории!

Остроумный Г. В. Плеханов назвал историю «ироничной старухой». В дальнейшем отдельно остановлюсь на этих демонических моментах. Они тревожно глубоки. Чёрный омут – в страшном сне. Чёрный и опыт.

Надеюсь, мне и тебе, по милости Всевышнего, всё же удастся избежать хотя бы теоретического терроризма…

Надеюсь, станет ясным и то, что у нас в стране ныне называется… демократией. Многие озабочены тем, как точнее перевести это слово на русский язык… Чья это власть? У народа её нет…

Сам жанр моего письма, в сущности, элементарно общечеловечен. Сам жанр. Глубокий это поклон памяти тех, кто способен на диалог с Вечностью. И для этого найти бы сколько-нибудь адекватную форму суждений на фоне твоих столь радостных заявлений о том, что, развалив многострадальное советское общество, ты чувствуешь себя явно и нормально счастливейшим человеком… И всё это – на фоне кладбищенской России. И всё это – на фоне неограниченной духовной опустошённости.

Кто нас, однако, спасёт? Интеллигенция? Во главе с тобой?

И тут-то возникает очередная ситуация духовного взрыва российского национального самосознания. «Каженный раз на ефтом самом месте»… Т. е. вновь и вновь приходит к нам Пётр Яковлевич… Соответственно эпохе названный в меткой эмигрантской русской прессе «басманным философом».

Философ в масштабе Басманной улицы в Москве?.. Впрочем, Чаадаев оказался смел абсолютно. Это громко трагическая натура.

От продолжения экзекуции русской истории он позже всё же отказался – в статье «Апология сумасшедшего». Но многие у нас в России отказа Чаадаева от Чаадаеване приняли… И ныне не принимают. Вероятно – и не примут.

Можно удивляться, насколько цинично – ты и Горбачёв – пренебрегли тем, что называется национальным вопросом. И особенно той его частью, которая называется «русской идеей». А казалось – будто и здесь что-то изменится к лучшему.

Надеюсь, ты не забыл, что всё-таки пригласил меня к себе на Старую площадь, в начале марта 1988 года. Сославшись на то, что пригласил меня по делу, причём и от имени М. Горбачёва. Ты высказал мне просьбу: изложить свои позиции и фактологию по национальному вопросу. Именно для Политбюро ЦК КПСС. Работа эта была мною сделана. Но она тогда же словно в воду канула… Между тем кавказские войны тогда уже зловеще разворачивались.

У тебя же и у М. Горбачёва не оказалось необходимо верной программы ни для Карабаха, ни для Абхазии. И всех наций вообще. Не оказалось – и всё. В частности, и для самой России тоже…

Знакомая ситуация? До слёз. Значит, нет тайны в том, что М. Горбачёв и ты всё-таки затеяли импровизированную перестроечную свару. Вслепую!По известному бонапартистскому способу: «Сначала ввязаться в большую драку, а там видно будет». И ввязались! А драться не умеете… Людей не жалеете. Впереди себя под пули пустили детей, женщин и стариков… Принуждённо! Политические евнухи.

Разве не к этому свелись ваши явно бонапартистские действия? Но ты даже и это злодеяние поставил себе в заслугу: мол, времена-то действительно меняются и думать всем приходится «по-новому». «Долой старые идеи и позиции!» – воскликнул ты и выбросил из своего лексикона идеи, которым вчера поклонялся.

Выбросил и идеалы свои, и имена вчерашних кумиров.

Но – оказалось – не их реальную практику! Тут ты и попался на удочку коварной иронии истории. Многие из нас оказались героями исторического фарса, а не великой страданиями России трагедии.

Впрочем, к действию роковой этой триады (трагедии, комедии, иронии истории) я ещё буду обращаться в дальнейших письмах к тебе. С этого и начнётся мой разговор с тобой в самом первом из них. Письма мои к тебе на стол ложатся не по строго хронологическому принципу, а по логике их содержания.

Национальный вопрос – это некогда добрая наша слава, а ныне это самый большой и самый выраженный позор России. Ясно, что тут не Россия сама по себе виновата, а властиеё, которые сумели навязать ей чуждые формы жизни. Страной нашей почти весь XX век – от чужого имени – управляли или фанатики, или бездари, или те и эти вместе.

В скрещениях судьбоносных тенденций и предстало никем не контролируемое место для тебя.

В твои «выдающиеся» организаторские способности в масштабе такой страны, как Россия, я лично никогда не верил, но факт есть факт: по должности своей ты в общей суматохе занял именно это ключевое место. Произошло между прочим то, что и произошло: страна действительно ждала своих героев и вот нашла – что называется – топор под лавкой… Пришёлся ко двору ей не деятель, не строитель, не старатель, а мастер разваливать. Впрочем, в данном же случае никто не устраивал продуманного развала. Взяло и само развалилось. Кое-кто в этом и усмотрел связь твоюс Высшими Силами… А. Ципко представил тебя даже и самим Посланцем Бога. Но, конечно, он имел в виду не Воланда, не дьявола, а Промысел христианского Божества…